Перевод Л. Жданова


   Это был один из тех несчастных случаев, в которых никого
нельзя винить.
   Ричард Нелсон в десятый раз спустился в генераторный
колодец, чтобы снять показания термометра и удостовериться,
что жидкий гелий не просачивается сквозь изоляцию. Впервые
в мире был создан генератор, использующий сверхпроводимость.
Витки огромного статора купались в гелиевой ванне, и
сопротивление многих миль провода упало до такой величины,
что никакие приборы не могли его обнаружить.
   Нелсон с удовлетворением отметил, что температура не ниже
расчетной. Изоляция делает свош дело, можно спокойно
опускать в колодец ротор. Сейчас тысячетонный цилиндр висел
в пятидесяти футах над головой Нелсона, словно баба
исполинского копра. Не только инженер - все работники
электростанции облегченно вздохнут, когда он ляжет на
подшипники и будет соединен с валом турбины.
   Нелсон сунул в карман записную книжку и направился к
лестнице.
   В геометрическом центре колодца его настиг рок.
   За последний час, по мере того как материк окутывали
сумерки, неуклонно росла нагрузка на энергетическую сеть.
Как только погасли последние лучи солнца, вдоль широких
автомагистралей ожили нескончаемые шеренги ртутных фонарей.
В городах зажглись миллионы ламп; домашние хозяйки, готовя
ужин, включили высокочастотные печи.
   Стрелки мегаваттметров энергоцентра поползли вверх по
шкалам, оставаясь в пределах нормы.
   Но в горах, в трехстах милях к югу, пустили мощный
анализатор космических лучей: ожидался ливень со стороны
сверхновой в созвездии Козерога, обнаруженной астрономами
всего час назад. И обмотки пятитысячетонного магнита
принялись высасывать ток из тиратронных выпрямителей.
   Но в тысяче милях к западу туман подбирался к крупнейшему
в полушарии аэропорту. Хотя самолеты, оснащенные радаром,
отлично садились даже при нулевой видимости и туман никого
не беспокоил, все-таки лучше обойтись без него. И
заработали мощные рассеиватели; - излучая в ночь около
тысячи мегаватт, они сгущали капельки воды и пробивали в
стене тумана огромные бреши.
   И стрелки в энергоцентре снова подскочили, и дежурный
инженер приказал пустить запасные генераторы. Скорей бы
установили этот огромный генератор с жидким гелием, тогда не
будет больше таких тревожных, напряженных часов. И все-таки
он еще надеялся справиться с нагрузкой.
   Но полчаса спустя метеобюро предупредило по радио о
заморозках, и не прошло шестидесяти секунд, как
осмотрительные граждане включили миллионы электропечей.
Стрелки перевалили через красную черту и продолжали ползти
вверх.
   Раздался страшный треск - сработали три огромных
автоматических выключателя. Но четвертый отказал. Воздух
наполнился едким запахом горящей изоляции, расплавленный
металл тяжелыми каплями падал на пол и тотчас затвердевал на
бетонных плитах. Вдруг исполинские пружины оторвались и,
пролетев не меньше десяти футов, ударили по размещенным ниже
частям монтажа. За долю секунды они приварились к проводам,
ведущим к новому генератору.
   В обмотках генератора взбунтовались силы, превосходящие
все, что до сих пор производил человек. Как раз в эту
секунду Нелсон оказался в центре колодца.
   Сила тока стремилась стабилизироваться, неистово мечась
во все более узких пределах. Но она так и не установилась:
где-то вступили в действие дублирующие предохранительные
приборы, и цепь, которой не должно было быть, опять
прервалась.
   Последняя предсмертная судорога, почти такая же мощная,
как первая, затем ток быстро спал. Все кончилось.
   Когда вновь загорелся свет, помощник Нелсона уже стоял у
края роторного колодца. Он не знал, что случилось, но
подозревал, что что-то серьезное. Наверно, Нелсон там,
внизу, недоумевает, в чем дело.
   - Эй, Дик! - крикнул он. - Ты кончил? Пойдем выясним,
что стряслось.
   Ответа не последовало. Он перегнулся через поручни и
посмотрел в огромную яму. Свет был плохой, и тень ротора
мешала как следует рассмотреть что-либо. Сперва ему
показалось, что колодец пуст, - но ведь это нелепо, он сам
видел, как Нелсон несколько минут назад спустился туда.
Помощник позвал еще раз.
   - Эй! Дик, ты цел?
   Опять никакого ответа. Встревоженный помощник пошел вниз
по лестнице Он был на полпути, когда странный звук, точно
где-то очень далеко лопнул воздушный шар, заставил его
оглянуться. И тут он увидел Нелсона; инженер лежал в
середине колодца на лесах, закрывающих турбинный вал. Лежал
неподвижно, в какой-то неестественной позе.
   Ральф Хьюз, главный физик, оторвал глаза от заваленного
бумагами стола, когда отворилась дверь. Мало-помалу все
входило в свою колею после вечного бедствия. К счастью, на
его отделе оно почти не отразилось: генератор не пострадал.
Не хотелось бы ему быть на месте главного инженера; теперь
Мердоку надолго хватит писанины. Мысль об этом доставляла
удовольствие доктору Хьюзу.
   - Здравствуйте, док, - приветствовал он вошедшего доктора
Сэндерсона. - Что привело вас сюда? Как ваш пациент?
   Сэндерсон кивнул.
   - Через день-два выйдет из больницы. Но я хочу
поговорить с вами о нем.
   - Я с ним не знаком, никогда не бываю на станции, разве
что все Правление на коленях умоляет меня. Но поговорить
можно.
   Сэндерсон криво усмехнулся. Главный инженер и блестящий
молодой физик не питали друг к другу нежности. Они были
слишком разные люди, кроме того, шло неизбежное
соперничество между экспертом-теоретиком и человеком
"практики".
   - Мне кажется, это по вашей частя, Ральф. Во всяком
случае, я в этом не смыслю. Вы слышали, что произошло с
Нелсоном?
   - Если не ошибаюсь, он был внутри моего генератора, когда
в обмотки пошел ток?
   - Точно. Когда ток отключился, помощник нашел его, он
был в шоке.
   - Что за шок? Электричеством ударить его не могло, ведь
все обмотки изолированы. К тому же, помнится мне, его
подобрали в центре шахты.
   - Совершенно верно. Мы не знаем, что случилось. Но он
теперь пришел в себя, и как будто никаких последствий, если
не считать одного.
   Врач помешкал, словно искал нужные слова.
   - Ну, говорите! Не томите!
   - Я оставил Нелсона, когда увидел, что ему ничто не
грозит. А через час мне позвонила старшая сестра и сказала,
что Нелсон хочет срочно поговорить со мной. Когда я пришел
в палату, он сидел в постели и озадаченно рассматривал
газету. Я спросил, в чем дело. "Со мной что-то случились",
- говорит. "Конечно - говорю, - но через два дня вы уже
будете работать". Он покачал головой, вижу - в глазах
тревога. Сложил свою газету и показал ее мне. "Я не моту
читать", - говорит. Я определил амнезию и подумал: "Вот
досада! Что еще он забыл?" А он, словно угадал мои мысли,
продолжает: "Нет, я разбираю буквы и слова, но все вижу
задом наперед! Наверно, у меня что-нибудь с глазами". И
снова развернул газету. "Как будто я вижу ее в зеркале.
Моту прочесть каждое слово в отдельности, по буквам. У вас
нет зеркальца? Я хочу сделать опыт".
   Я дал ему зеркальце. Он поднес его к газете и посмотрел
на отражение. И стал читать вслух, с нормальной скоростью.
Но этому фокусу любой может научаться, наборщики так читают
свои литеры, так что я не удивился. Правда, не совеем
понятно, зачем понадобилось умному человеку устраивать это
представление. Решил не противоречить ему - может быть, он
чуть-чуть свихнулся от шока. Похоже было, что у него
оптические иллюзии, хотя он выглядел вполне нормально. А
Нелсон отложил газету и говорит: "Ну, док, что вы скажете
на это?" Я не знал, как отвечать, чтобы не раздражать его.
"Пожалуй, лучше вам обратиться к доктору Хамфри, - говорю, -
он психолог. Это не моя область". Тут он сказал кое-что о
докторе Хамфри и его психотестах, и я понял, что он уже
побывал в его лапах.
   - Верно, - вставил Хьюз. - Всех, кто поступает на работу
в компанию, пропускают через сито Отдела психологии. - Он
задумчиво добавил: - И все равно такие проскакивают типы!..
   Доктор Сэндерсон улыбнулся и продолжал рассказ:
   - Я хотел уходить, тут Нелсон говорит: "Да, чуть не
забыл. Наверно, я упал на правую руну. Запястье сильно
болит, как от растяжения". - "Давайте посмотрим", - сказал
я и нагнулся над ним. "Нет, вот эта рука", - говорит Нелсон
и поднимает левую. Я держусь своей линии, не спорю. "Как
хотите. Но ведь вы сказали - правая?" Нелсон опешил. "Ну
да, - говорит, - Это и есть правая рука. Может быть, глаза
и чудят, но тут-то все ясно. Вот обручальное кольцо, если
не верите. Я его уже пять лет снять не могу".
   Тут уже я опешил. Потому что он поднял левую руку - и
кольцо было на ней. И он сказал правду, кольцо сидело так
крепко, что без ножовки не снять. Тогда я спрашиваю: "У
вас есть какие-нибудь приметные шрамы?" - "Нет, - отвечает,
- не помню никаких". - "А пломбированные зубы?" - "Есть
несколько". Мы молча глядели друг на друга, пока сестра
ходила за зубной картой Нелсона. "Смотрели друг на друга со
страшным подозрением в душе", - сказал бы романист. Но еще
до того, как вернулась сестра, меня осенило. Мысль была
фантастическая, но ведь и само дело принимало все более
неслыханный оборот. Я попросил Нелсона показать мне
предметы, которые были у него в карманах. Вот они.
   Доктор Сэндерсон достал несколько жмет и книжку в кожаном
переплете: Хьюз сразу узнал "Записную книжку
электроинженера"; у него в кармане лежала точно такая же.
Он взял ее из рук врача и раскрыл наудачу, с легким чувством
вины, которое неизбежно, когда в твоих руках оказывается
записная книжка другого человека.
   А в следующую секунду Ральфу Хьюзу показалось, что
шатаются устои его мира. До сих вор он слушал доктора
Сэндерсона как-то рассеяно, недоумевая из-за чего весь этот
переполох. Теперь у него в руках лежало противоречащее
всякой логике вещественное доказательство.
   Ральф Хьюз не мог прочесть ни слова в записной книжке
Нелсона. И печатный и рукописный текст были перевернуты,
точно в зеркале.
   Доктор Хьюз встал с кресла и несколько раз быстро
прошелся по кабинету. Сэндерсон сидел, молча глядя на него.
На четвергом круге физик остановился у окна и посмотрел на
озеро, накрытое тенью белой стены плотины. Этот вид как
будто развеял его смятение, и он снова повернулся к доктору
Сэндерсону.
   - Вы хотите, чтобы я поверил, что с Нелсоном каким-то
образом произошло поперечное обращение, правое поменялось
местами с левым и наоборот?
   - Я ничего не хочу. Я только изложил факты. Если вы
можете сделать другой вывод буду рад его услышать.
Позвольте добавить, что я проверил зубы Нелсона. Все пломбы
переместились. Объясните это, если можете. Кстати, вот эти
монеты тоже очень интересны.
   Хьюз взял их в руку. Один шиллинг, новая красивая крона
из бериллиевой меди, несколько пенсовиков и полупенсовиков.
Он принял бы их без колебаний у любого кассира. Такой же
наблюдательный, как большинство людей, он никогда не
задумывался, в какую сторону смотрит голова королевы. Но
надписи! Хьюз живо представлял себе недоумение Монетного
двора, если эти странные монеты когда- нибудь попадут к ним.
Как и книжка: поперечное обращение.
   Голос доктора Сэндерсона перебил его размышления:
   - Я попросил Нелсона никому не говорить об этом. Я
напишу подробный доклад, он вызовет переполох, когда будет
напечатан. Но нам надо знать, как это могло случиться. Вы
конструктор нового генератора, поэтому я пришел к вам.
   Доктор Хьюз словно не слышал его. Сидя за столом, он
пристально разглядывал свои руки. Впервые в жизни он
всерьез задумался над разницей между левым и правым.
   Доктор Сэндерсон продержал Нелсона в больнице несколько
дней, изучая своего странного пациента и собирая материал
для доклада. Насколько он мог судить. Нелсон, если не
считать странного превращения, был вполне нормален. Он
заново учился читать и быстро преуспевал, после того как
прошло чувство необычности. Вероятно, он никогда не сможет
работать инструментом так, как работал, до несчастного
случая: теперь его до конца жизни все будут считать левшой.
Но ведь это не помеха.
   Доктор Сэндерсон перестал ломать голову над причиной
состояния Нелсона. Он плохо разбирался в электричестве, это
дело Хьюза. Врач не сомневался, что физик найдет ответ, как
всегда. Компания - не благотворительное общество, она
знает, кого нанимает. Новый генератор, который будет пущен
через неделю, - детище Хьюза, хотя ему принадлежит только
теоретическая разработка.
   Сам доктор Хьюз был вовсе не так уж уверен в себе. Его
пугал размах задачи; в отличие от Сэндерсона, он понимал,
что тут открываются совсем новые области науки. Он знал:
есть лишь один путь, чтобы объект мог превратиться в свое
зеркальное отображение. Но как доказать столь
фантастическую теорию?
   Главный физик собрал всю наличную информацию об аварии,
из-за которой огромный статор оказался под током. Расчеты
позволяли представить себе силу тока в обмотках в те
несколько секунд, когда была замкнута цепь. Правда, цифры
приблизительные. Если бы можно было повторить опыт, чтобы
получить точные данные... Он представлял себе лицо Мердока,
- если скажет:
   - Вы не возражаете, я сегодня вечером выберу минутку и
замкну накоротко генераторы один - десять? 1
   Нет, это, конечно, отпадает.
   Хорошо, что у него сохранилась действующая модель. Опыты
на ней дают какое-то представление о поле в середине
генератора, но о величине тока можно только гадать. Она,
наверно, была колоссальной. Просто чудо, как уцелели
обмотки.
   Почти месяц Хьюз бился над расчетами и блуждал в областях
атомной физики, которые после университета тщательно
обходил. Мало-помалу в его голове складывалась теория; до
окончательной формулировки далеко, но путь был ясен. Еще
месяц, и все будет готово.
   Большой генератор, который занимал его мысли весь
последний год, отошел на второй план. Доктор Хьюз как-то
рассеянно принял поздравления коллег, когда генератор прошел
последние испытания и влил свои миллионы киловатт в
энергосистему. Наверно, его поведение показалось им немного
странным, но ведь его давно считают оригиналом. К этому
привыкли; компания была бы разочарована, если бы ее
придворный гений не вел себя эксцентрично.
   А через две недели к нему опять пришел доктор Сэндерсон.
Он хмурился.
   - Нелсон снова в больнице, - сообщил врач, - Я ошибся,
когда сказал, что все в порядке.
   - А что с ним? - удивленно спросил Хьюз.
   - Он умирает от голода.
   - От голода? Что вы хотите этим сказать?
   Доктор Сэндерсон пододвинул стул к столу Хьюза и сел.
   - Я вас эти дни не беспокоил, - стал рассказывать он, -
знал, что вы заняты своими теориями. Внимательно наблюдал
за Нелсоном и писал доклад. Сначала, как я уже вам говорил,
казалось, что все идет нормально. Я не сомневался, что он
будет здоров. Потом замечаю - теряет в весе. Дальше начали
появляться и другие, более специфические симптомы. Он начал
жаловаться на слабость, умственную утомляемость. Все
признаки авитаминоза. Я прописал ему концентрированные
витамины, но это не помогло. Поэтому я снова пришел к вам.
   На лице Хьюза отразилось недоумение, потом досада.
   - Но при чем тут я, черт возьми, вы же врач!
   - Совершенно верно, но мне нужна поддержка. Я
всего-навсего безвестный лекарь, никто не станет слушать
меня, пока не будет поздно. А Нелсон умирает, и мне
кажется, я знаю почему...
   Сэр Роберт поначалу упирался; но доктор Хьюз; как всегда,
настоял на своем. И теперь члены Совета директоров входили
в конференц-зал, ворча и всячески выражая свое
неудовольствие, что созван: чрезвычайный пленум. Они еще
больше возмутились, когда услышали, что будет выступать
Хьюз. Все знали физика и уважали его заслуги, но он ученый,
а они - бизнесмены. Что ещш такое задумал, сэр Роберт?
   Доктор Хьюз, виновник этого переполоха, был недоволен
собой: нервы его не слушались. Он был не очень высокого
мнения о Совете директоров, но сэр Роберт человек достойный,
так что нет никаких причин беспокоиться. Спору нет, они
могут счесть его сумасшедшим, но ведь за ним числятся
кое-какие заслуги. Сумасшедший ли, нет ли, он стоит не
одной тысячи фунтов.
   Доктор Сэндерсон ободряюще улыбнулся ему, входя в
конференц-зал. Улыбка не очень удалась, но все-таки
помогла. Сэр Роберт только что кончил говорить, взял очки
присущим ему нервным жестом и виновато откашлялся. Хьюз -
не в первый раз - спросил себя: как может этот на вид такой
робкий старик править огромной финансовой империей?
   - А теперь, джентльмены, слово доктору Хьюзу. Он вам
все, кхм, объяснит. Я попросил его не вдаваться в
технические тонкости. Вы вольны перебить его, если он
вознесется в разреженную стратосферу высшей математики.
Доктор Хьюз...
   Сперва медленно, потом все быстрее по мере того, как он
овладевал аудиторией, физик начал излагать свое дело.
Записная книжка Нелсона вызвала удивленные возгласы Совета,
а обращенные монеты были приняты как увлекательнейшие
редкостные экспонаты. Хьюз с радостью отметил, что
заинтересовал слушателей. Он глубоко вдохнул и сделал ход,
которого больше всего опасался.
   - Итак, джентльмены, вы слышали, что было с Нелсоном, но
сейчас я расскажу вам еще более поразительную вещь. Прощу
слушать меня очень внимательно.
   Он взял со стола листок бумаги, сложил его и разорвал по
диагонали.
   - Вы видите два одинаковых прямоугольных треугольника. Я
кладу их на стол, вот так. - Он положил треугольники так,
что гипотенузы касались друг друга и вся фигура напоминала
бумажного змея. - В таком положении каждый треугольник -
зеркальное отображение другого. Вообразите, что вдоль
гипотенузы проходит плоскость зеркала. Прошу вас запомнить
это обстоятельство. Пока оба треугольника лежат на столе, я
могу сколько угодно перемещать их по его поверхности, и
никогда один не совместится точно с другим. Несмотря на
одинаковые размеры, они, как перчатки, не взаимозаменяемы.
   Он подождал, давая время слушателям усвоить сказанное.
Вопросов не было, и он продолжал:
   - Но если я возьму один треугольник, подниму его и
переверну в воздухе, потом снова положу, это уже не
зеркальные отображения, они полностью совмещены - вот так.
- Он подкрепил слова делом. - Возможно, это выглядит очень
упрощенно, но из упрощенного примера - мы можем сделать
важный вывод. Треугольники на столе были плоскими
предметами, они существовали, так сказать, в двух
измерениях. Чтобы превратить один из них в его собственное
зеркальное отображение, я его поднял и перевернул в третьем
измерении. Вам ясен ход мысли?
   Он обвел глазами стол. Один или два директора медленно
кивнули, соображая.
   - Точно так же, чтобы превратить трехмерное тело в том
числе человека, в его аналогию или зеркальное отображение,
нужно перевернуть его в четвертом измерении. Повторяю - в
четвертом измерении.
   Стояла напряженная тишина. Кто-то кашлянул, но кашель
был нервным, а не скептическим.
   - Четырехмерная геометрия, как вам известно, - (вряд ли
им это известно!), - еще до Эйнштейна стала одним да главных
орудий математики. Но до сих пор она оставалась
математической гипотезой, не подкрепленной ничем реальным в
физическом мире. И вот оказывается, что ток невиданной
силы, до миллионов ампер, который мгновенно возник в
обмотках нашего генератора, так или иначе, на долю секунды
создал четырехмерное пространство, достаточно большое, чтобы
в нем вместился человек. Внезапное исчезновение поля; когда
была разорвана цепь, перевернуло это четырехмерное
пространство, и с Нелсоном произошло то, что мы сейчас
наблюдаем. Я прощу вас принять эту теорию, так как другого
объяснения нет. Вот мои расчеты, если хотите свериться.
   Он помахал веред слушателями листками бумаги, так что
директора могла видеть внушительные шеренги уравнений.
Прием помог; он всегда помогал. Было видно, что все
удовлетворены, один только Макферсон, главный секретарь,
оказался крепким орешком. Он получил полутехническое
образование, по-прежнему следил за научно- популярной
литературой и при каждом удобном случае щеголял своими
знаниями. Но он был человек умный, сметливый, и доктор Хьюз
нередко убивал служебные часы, обсуждая с ним какие-нибудь
новые научные теории.
   - Вы говорите, что Нелсон перевернут в четвертом
измерении, но ведь, если не ошибаюсь, Эйнштейн показал, что
четвертое измерение - это время.
   Хьюз мысленно простонал. Он так и знал, что последует
какая-нибудь нелепость.
   - Я подразумевал еще одно пространственное: измерение, -
терпеливо объяснил он. - Другими словами, измерение или
направление, которые находятся под прямыми углами к нашим
обычным трем. Назовем это четвертым измерением. Так как мы
обычно рассматриваем ваше пространство как трехмерное, стало
обычным называть время четвертым измерением. Но это чисто
условный ярлык. Поскольку я прошу вас допустить четыре
пространственных измерения, назовем время пятым измерением.
   - Пять измерений! Силы небесные! - не выдержал кто-то.
   Доктор Хьюз не мог упустить такого случая.
   - В физике малых частиц сплошь и рядом говорят о
пространстве с миллионами измерений, - спокойно сказал он.
   Все онемели. Никто, даже Макферсон, не был склонен
спорить.
   - Теперь перейду ко второй части моего доклада, -
продолжал доктор Хьюз. - Через несколько недель после
превращения Нелсона мы заметили, что с ним происходит что-то
неладное. Он нормально усваивал пищу, и все-таки явно
чего-то недоставало. Объяснение дал доктор Сэндерсон, и тут
мы переходим в область органической химии. Извините, что я
сейчас буду говорить языком учебника, но вы быстро поймете,
насколько все это важно для компании. К тому же вас должно
утешить то, что эта область одинаково неведома и вам и мне.
   - Это было не совеем так, Хьюз еще помнил кое-что из
курса химии.
   - Органические соединения состоят из атомов углерода,
кислорода и водорода, а также других элементов. Вместе они
образуют очень сложные пространственные структуры. Химики
любят делать из вязальных спиц и пластилина модели таких
молекул. Часто получается красиво, прямо-таки произведения
какого-нибудь нового течения в искусстве. И вот
оказывается, что могут быть две органические молекулы с
одинаковым числом атомов, которые расположены так, что одна
молекула как бы зеркально отражает другую. Это так
называемые стереоизомеры, их очень много среди сахаров.
Если бы можно было поставить рядом две молекулы, вы увидели
бы, что они схожи, как правая и левая перчатки. Так их и
называют: декстро- и левомолекулы. Надеюсь, все это
понятно?
   Доктор Хьюз обвел присутствующих пытливым взглядом. Как
будто понимают...
   - У стереоизомеров почти одинаковые химические свойства.
Но есть и отличия. Доктор Сэндерсон рассказал мне - за
последние годы обнаружено, что свойства некоторых важных
питательных веществ, в том числе нового класса витаминов,
открытого профессором Ванденбергом, зависят от
пространственного расположения их атомов. Другими словами,
джентльмены, левомолекулы могут быть необходимы для
организма, а декстромолекулы - бесполезны. И это невзирая
на то, что химическая формула одна. Теперь вам ясно, почему
неожиданное превращение Нелсона куда более серьезное Дело,
чем мы сперва думали? Если бы требовалось только заново
учить его читать, все было бы очень просто, интересно разве
что для философов. Но он буквально умирает от голода среди
изобилия, потому что усвоить некоторые молекулы пищи для
вето так же невозможно, как для нас надеть левый ботинок на
правую ногу. Доктор Сэндерсон провел опыт, который
подтверждает его гипотезу. С очень большим трудом он добыл
стереоизомеры многих витаминов. Профессор Ванденберг сам их
синтезировал, когда узнал про нашу беду, И Нелсону сразу
стало лучше.
   Хьюз остановился и достал кое-какие бумаги. Полезно дать
Совету время опомниться, прежде чем наносить удар. Все было
бы очень забавно, если бы на карте не стояла человеческая
жизнь. Удар будет нанесен в самое чувствительное место...
   - Вы, конечно, понимаете, джентльмены: так как Нелсон
получил, если можно так выразиться, производственную травму,
компания обязана оплатить ему лечение. Как лечить, мы
узнали, и вы вправе недоумевать, почему я отнимаю у вас
столько времени своими объяснениями. Причина очень проста.
Производить нужные стереоизомеры почти так же сложно, как
добывать радий, даже в некоторых случаях труднее. Доктор
Сэндерсон сообщил мне, что питание Нелсона будет стоить
больше пяти тысяч фунтов стерлингов в день.
   Полминуты, дарила тишина, потом все заговорили разом.
Сэр Роберт долго стучал по столу, прежде чем восстановился
порядок. Начался военный совет.
   Три часа спустя вконец измотанный Хьюз вышел из
конференц-зала и отправился искать доктора Сэндерсона. Врач
был в своем кабинете; он извелся, ожидая ответа.
   - Ну, что постановили? - спросил он.
   - Как я и опасался. Требуют, чтобы я подверг Нелсона
повторному обращению.
   - Вы можете это сделать?
   - Честно говоря, не знаю. Я могу только постараться
возможно точнее воспроизвести все обстоятельства аварии.
   - Других предложений не было?
   - Было несколько, и почти все вздор. Лучшую идею
высказал - Макферсон. Предложил обращать генератором
обычную пищу, чтобы Нелсон ее полностью усваивал. Пришлось
объяснить, что выключать каждый раз генератор из сети
обойдется компании в несколько миллионов фунтов стерлингов в
год. К тому же обмотки долго не выдержат. Так что это
отпало. Сэр Роберт спросил, можем ли мы поручиться, что
учли все витамины, а вдруг есть еще не открытые? Этим он
хотел сказать, что даже синтетические витамины могут
оказаться бессильными спасти Нелсона.
   - Что вы ему ответили?
   - Я вынужден был признать, что гарантии нет. И теперь
сэр Роберт должен переговорить с Нелсоном. Надеется убедить
его, чтобы он рискнул. Если опыт не удастся, семью Нелсона
обеспечат.
   С минуту оба молчали. Потом заговорил доктор Сэндерсон.
   - Теперь вы понимаете, какие решения сплошь и рядом
должны принимать хирурги?
   Хьюз кивнул.
   - Чудная дилемма, верно? Вполне здоровый человек, но
сохранить ему жизнь стоит два миллиона в год, да и то без
гарантии успеха. Сдается мне. Совет директоров больше
всего озабочен денежным балансом, но выхода просто нет.
Придется Нелсону рискнуть.
   - А нельзя сперва сделать какие-нибудь опыты?
   - Невозможно. Поднять ротор - это же серьезная
инженерная операция. Мы должны провести наш эксперимент,
быстро, когда будет минимальная нагрузка на энергосистему.
Потом сунем ротор не место и устраним все, что натворит
короткое замыкание. Все это надо сделать очень быстро.
Бедняга Мердок вне себя.
   - Я его понимаю. На когда назначен эксперимент?
   - Через несколько дней, не раньше. Даже если Нелсон
согласится, мне сперва надо все подготовить.
   Никто не узнает, что сэр Роберт сказал Нелсону. Но
доктор Хьюз почти не удивился, когда зазвонил телефон и
усталый голос старика произнес:
   - Хьюз? Готовьте свое снаряжение. Я уже говорил с
Мердоком, мы выбрали ночь на среду. Успеете?
   - Да, сэр Роберт.
   - Хорошо. Докладывайте о готовности каждый вечер. Все.
   Огромное помещение больше чем наполовину занимал
исполинский цилиндр ротора, подвешенного в тридцати футах
над лоснящимся пластиковым полом. Кучка людей, терпеливо
ожидая, стояла на краю темного колодца. Лабиринт проводов
тянулся к приборам доктора Хьюза и к реле, которые должны
были в нужный миг включить цепь.
   В этом главная закавыка: Доктор Хьюз не мог точно
определить, когда лучше замкнуть цепь, то ли при
максимальном напряжении, то ли при нулевом, или же в
какой-нибудь промежуточной точке синусоиды. И он выбрал
самое простое и надежное. Цепь включится при нулевом
вольтаже, а прервется, когда сработают прерыватели.
   Через десять минут остановятся на ночь последние крупные
предприятия обслуживаемого района. Прогноз погоды
благоприятный, до утра не должно быть неожиданных нагрузок.
Но времени в обрез, каждая секунда на счету: к утру
генератор должен снова работать.
   Вошел Нелсон, сопровождаемый сэром Робертом и доктором
Сэндерсоном; он был очень бледен. Будто на казнь идет,
подумал Хьюз. Не ко времени такая мысль, физик постарался
отогнать ее.
   Оставалось еще проверить цепи. Не успел он закончить,
как раздался спокойный голос сэра Роберта:
   - Мы готовы, доктор Хьюз.
   Не очень-то твердо ступая, физик подошел к краю колодца.
Нелсон уже спустился и, как ему было сказано, стоял точно
посередине; внизу белым пятном вырисовывалось его обращенное
кверху лицо. Доктор Хьюз ободряюще помахал ему рукой,
повернулся и пошел к приборам.
   Он щелкнул тумблером осциллоскопа и покрутил
синхронизирующие ручки, устанавливая на экране кривую
главного импульса. Потом настроил фазировку; два ярких
световых пятнышка пошла навстречу друг другу вдоль кривой,
пока не слились в ее геометрическом центре. Он бросим
взгляд на Мердока, который пристально смотрел на
мегаваттметры. Инженер кивнул. Хьюз сказал себе: "С
богом!" - и нажал включатель.
   Что-то тихонько щелкнуло в релейной коробке. А через
долю секунды все здание словно содрогнулось: в
коммутационном зале, до которого было триста футов, с
треском включились могучие рубильники. Свет потускнел,
почти совсем пропал. Но тут с внезапностью взрыва сработали
автоматические выключатели, прерывая цепь. Свет вспыхнул в
полную силу, стрелки мегаваттметров откачнулись назад.
   Эксперимент закончен. Приборы выдержали перегрузку.
   А Нелсон?
   Доктор Хьюз с удивлением увидел, что сэр Роберт вопреки
своим шестидесяти уже подбежал к генератору. Он стоял на
краю колодца и смотрел вниз. Физик медленно подошел к нему;
он не мог торопиться, в душе назревало тягостное
предчувствие. Мысленно он уже видел скрюченную на две ямы
фигуру Нелсона и обращенные вверх мертвые укоризненные
глаза. Тотчас его поразила еще более страшная мысль. А
вдруг поле исчезло слишком быстро и обращение не доведено до
конца? Сейчас он все узнает.
   Ничто не потрясает так, как полная неожиданность:
сознание не способно обороняться. Доктор Хьюз ожидал чего
угодно. Чего угодно, только не этого.
   Колодец был пуст.
   Потом он тщетно пытался вспомнить, что происходило вслед
за этим. Кажется, Мердок взял командование на себя.
Закипела работа, зал заполнили техники, чтобы вернуть на
место огромный ротор. Словно издалека доносился голос сэра
Роберта, он твердил снова и снова:
   - Мы сделали все, что могли, все, что могли.
   Наверное, Хьюз что-то ответил. Но все было как в тумане.
   Рано утром, еще до зари, доктор Хьюз пробудился от своего
беспокойного сна. Всю ночь его преследовали кошмары,
фантастические видения из многомерной геометрии. Странные,
неведомые миры, безумные фигуры и пересекающиеся -
плоскости, вдоль которых он бесконечно карабкался, спасаясь
от какой-то жуткой опасности. Ему снилось, что Нелсон
застрял в одним из этих неведомых измерений, и он пытался
пробиться к нему. А иногда он сам был Нелсоном, и кругом
простирался его родной мир, причудливо искаженный и
отгороженный от него невидимыми стенами.
   Он с трудом сел, и кошмары отступили. Несколько минут он
сжимал ладонями, голову; сознание начало проясняться. Хьюз
знал, что с ним происходит, не первый раз его среди ночи
вдруг осеняло решение какой-нибудь упрямой задачи.
   В мозаике, которая сейчас сама складывалась в его мозгу,
не хватало только одного кусочка. Но вот и он стал на
месте! Слова помощника Нелсона, когда он описывал
несчастный случай... Тогда это показалось Хьюзу
несущественным, и он их забыл. Но теперь... "Когда я
посмотрел в колодец, там как будто никого не было, а я стал
спускаться по трапу вниз..."
   Какой же он болван! Ведь старина Макферсон был прав, во
всяком случае, отчасти! Поле обернуло Нелсона в четвертом
пространственном измерении, но сверх того произошло еще
смещение в пятом - во времени. В первый раз смещение во
времени измерялось какими-то секундами. Теперь же, как ни
тщательно он все подготовил, условия сложились иначе. Было
столько неизвестных факторов, и его теория больше чем
наполовину состояла из догадок.
   Нелсона не было в колодце, когда кончился опыт. Но он
там будет.
   Доктор Хьюз весь облился холодным потом. Он представил
себе тысячетонный цилиндр, вращаемый тягой в пятьдесят
миллионов лошадиных сил. Что будет, если какое-то тело
вдруг материализуется в пространстве, занятом ротором?..
   Он соскочил с кровати и схватил трубку телефона прямой
связи с электростанцией. Нельзя терять ни секунды, надо
сейчас же поднять ротор. С Мердоком он объяснится потом.
   Очень осторожно что-то схватило фундамент дома и покачало
его - так засыпающий ребенок трясет свою погремушку. С
потолка слетели хлопья известки, в стенах, как по
волшебству, вдруг возникла сеть трещин. Лампы замигали,
вспыхнули ярко-ярко и погасли.
   Доктор Хьюз отдернул занавеску и посмотрел на горы.
Отрог Маунт-Перрин заслонял электростанцию, но ее сразу
можно было найти по гигантскому столбу обломков, который
медленно вздымался кверху в бледных лучах рассвета.