Истинная правда — Ужасное происшествие! — сказала курица, проживавшая совсем на другом конце города, а не там, где случилось происшествие. — Ужасное происшествие в курятнике! Я просто не смею теперь ночевать одна! Хорошо, что нас много на нашесте! И она принялась рассказывать, да так, что у всех кур пёрышки повставали дыбом, а у петуха съёжился гребешок. Да, да, истинная правда! Но мы начнём сначала, а началось всё в курятнике на другом конце города. Солнце садилось, и все куры уже были на нашесте. Одна из них, белая коротконожка, курица во всех отношениях добропорядочная и почтенная, исправно несущая положенное число яиц, усевшись поудобнее, стала перед сном чиститься и расправлять клювом пёрышки. И вот одно маленькое пёрышко вылетело и упало на пол. — Ишь, как полетело! — сказала курица. — Ну, ничего, чем больше я чищусь, тем делаюсь красивее! Это было сказано так, в шутку, — курица вообще была весёлого нрава, но это ничуть не мешало ей быть, как уже сказано, весьма и весьма почтенною курицей. С тем она и заснула. В курятнике было темно. Куры все сидели рядом, и та, что сидела бок о бок с нашей курицей, не спала ещё; она не то, чтобы нарочно подслушивала слова соседки, а так, слушала краем уха, — так ведь и следует, если хочешь жить в мире с ближними! И вот она не утерпела и шепнула другой своей соседке: — Слышала? Я не желаю называть имён, но тут есть курица, которая готова выщипать себе все перья, чтобы только быть покрасивее. Будь я петухом, я бы презирала её! Как раз над курами сидела в гнезде сова с мужем и детками; у сов уши острые, и они не упустили ни одного слова соседки. Все они при этом усиленно вращали глазами, а совиха махала крыльями, точно опахалами. — Тс-с! Не слушайте, детки! Впрочем, вы, конечно, уж слышали? Я тоже. Ах! Просто уши вянут! Одна из кур до того забылась, что принялась выщипывать себе перья прямо на глазах у петуха! — Prenez gade aux enfants — сказал сова-отец. — Детям вовсе не следует слушать подобные вещи! — Надо будет всё-таки рассказать об этом нашей соседке сове, она такая милая особа! — И совиха полетела к соседке. — У-гу, у-гу! — загукали потом обе совы прямо над соседней голубятней. — Вы слышали? Вы слышали? У-гу! Одна курица выщипала себе все перья из-за петуха! Она замёрзнет, замёрзнет до смерти! Если уже не замёрзла! У-гу! — Кур-кур! Где, где? — ворковали голуби. — На соседнем дворе! Это почти на моих глазах было! Просто неприлично и говорить об этом, но это истинная правда! — Верим, верим! — сказали голуби и заворковали сидящим внизу курам: — Кур-кур! Одна курица, говорят, даже две, выщипали себе все перья, чтобы отличиться перед петухом! Рискованная затея! Можно ведь простудиться и умереть, да они уж и умерли! — Кукареку! — запел петух, взлетая на забор. — Проспитесь. — У него самого глаза ещё совсем слипались от сна, а он уж кричал: — Три курицы погибли от несчастной любви к петуху! Они выщипали себе все перья! Такая гадкая история! Не хочу молчать о ней! Пусть разнесётся по всему свету! — Пусть, пусть! — запищали летучие мыши, закудахтали куры, закричали петухи. — Пусть, пусть! И история разнеслась — со двора во двор, из курятника в курятник и дошла наконец до того места, откуда пошла. — Пять куриц, — рассказывалось тут, — выщипали себе все перья, чтобы показать, кто из них больше исхудал от любви к петуху! Потом они заклевали друг друга насмерть, в позор и посрамление всему своему роду и в убыток своим хозяевам! Курица, которая выронила одно пёрышко, конечно, не узнала своей собственной истории и, как курица во всех отношениях почтенная, сказала: — Я презираю этих кур! Но таких ведь много! О подобных вещах нельзя, однако, молчать! И я, со своей стороны, сделаю всё, чтобы история эта попала в газеты! Пусть разнесётся по всему свету — эти куры и весь их род стоят того! И в газетах действительно напечатали всю историю, и это истинная правда: одному маленькому пёрышку куда как не трудно превратиться в целых пять кур!