Вся правда о демократии. Вся правда о демократии Почему демократия не приводит к солидарности, процветанию и свободе, но приводит к социальным конфликтам, быстро растущим расходам и тираническому правительству - - Франк Карстен и Карел Бекмэн Копирайт © 2012 Франк Карстен и Карел Бекмэн Все права защищены. www.beyonddemocracy.net Опубликовано Laissez Faire Books Балтимор, Мэрилэнд www.lfb.org ISBN: 978-1-62129-056-8 Обложка: Минди Аскози Опубликовано по Creative Commons Attribution License 3.0. http://creativecommons.org/licenses/by/3.0 Содержание Редакционное предисловие Дугласа Е. Френча Предисловие Франка Карстена Введение Демократия: последнее табу Демократическая вера Демократия = Коллективизм I. Мифы демократии Миф 1: учитывается каждый голос Миф 2: при демократии народ правит Миф 3: большинство право Миф 4: демократия политически нейтральна Миф 5: демократия ведёт к процветанию Миф 6: демократия необходима для обеспечения справедливого распределения материальных благ и оказания помощи бедным Миф 7: демократия необходима, чтобы жить вместе в гармонии Миф 8: демократия необходима для чувства общности Миф 9: демократия равнозначна свободе и толерантности Миф 10: демократия обеспечивает мир и помогает в борьбе с коррупцией Миф 11: при демократии люди получают то, что они хотят Миф 12: мы все демократы Миф 13: не существует (лучшей) альтернативы II. Кризис демократии Полученные результаты Грехи демократии Почему всё становится хуже Почему нам нужно меньше демократии III. Навстречу новому политическому идеалу Децентрализация и индивидуальная свобода Рынок власти Децентрализация в Швейцарии Общество на контрактной основе Дорога к свободе Светлое будущее Послесловие – Либертарианство и Демократия Некоторые цитаты про демократию Об авторах Редакционное предисловие к американскому изданию Дуглас Е. Френч, Президент института Мизеса, США 2012 год выборов напоминает нам о бесполезных тратах и безумии демократии. Президентские выборы проводятся в США каждые четыре года, также как и чемпионаты мира по футболу и олимпиады. Предвыборная кампания – это карнавал, который начинается через минуту после объявления победителя в ноябре. Всем очевидно, что каждая следующая предвыборная кампания грязнее, чем предыдущая. Каждый кандидат обещает перемены и надежду, но в результате не дает ни того, ни другого. Вне зависимости от того, кто выиграет в очередной раз, без правительства мы не останемся. Тысячи бюрократов пойдут на работу на следующий день после выборов, независимо от того, кто победил. Четыре года спустя те же самые государственные служащие скорее всего пойдут спать рано вечером в день выборов, не волнуясь о том кто выиграет, потому что результаты выборов не повлияют на их работу, которая стоит на пути свободы каждый день. Граждане завалены призывами государственных служб «сделать свой голос услышанным». Голосование – это ваш гражданский долг. Вам не на что будет жаловаться, если вы не проголосовали. На самом же деле, правительство хочет, чтобы вы проголосовали, но потом заткнулись и сидели тихо. Оставьте управление профессионалам, в то время как вы бьёте себя в грудь и машете звездно-полосатым флагом. Каждый год проводятся тысячи выборов на различные должности: от офицеров полиции до губернаторов штатов. Вся эта многоуровневая демократия – та великая вещь, экспортируя которую, Америка тратит так много жизней и денег – сделала ли свободнее ее саму? Стало ли бизнесу легче дышать от этой постоянной циркуляции в политической системе? В конце концов, нам ведь говорят, что демократия – это синоним свободы. Что без первого не может быть и второго. Нам говорят, что Америка была атакована 11 сентября, потому что они ненавидят нас за наши свободы. Америка настолько свободна, что у неё самый высокий процент заключенных, 750 на 100000 жителей. Более 2,3 миллиона людей в тюрьмах; ещё больше миллиона – на испытательном сроке. Это и есть обратная сторона этой великой вещи – демократии? Федеральный реестр, свод всех федеральных законов страны, содержит более 81 000 страниц сегодня. Закон о реформе здравоохранения президента Обамы содержит 906 страниц. Закон о Реформе банковского сектора и защите потребителей Додда-Фрэнка содержит в общей сложности 849 страниц. Когда то в 1913 году Федеральная Резервная Система США была создана с помощью всего лишь 31 страницы. Конституции США потребовалось только 6 страниц. Демократия становится более многословной. Чем больше слов, больше страниц, больше законов, тем менее свободными мы становимся. Но у нас всё ещё остается демократия, поэтому мы должны быть самыми счастливыми людьми на Земле. Мы самая великая нация в мире – по причине демократии. Потому что у нас есть право голоса. Идея демократии неприкосновенна. Сомневаться в демократии подразумевает, что ты предпочитаешь деспотизм и тиранию. Поклонники демократии с удобством для себя игнорируют тот факт, что деспоты и тираны свободно выбираются каждый год. В этом году президент Уго Чавес сохранил власть в Венесуэле, уверенно выиграв, несмотря на то, что он загоняет экономику своей страны в могилу своей социалистической революцией по национализации ключевых отраслей, жестким валютным контролем и контролем за ценами на некоторые основные товары. В то время как европейская экономика продолжила крениться в сторону коллапса, французские избиратели выбрали Франсуа Олланда в 2012 году. Первые три вещи, которые Олланд сделал, было увеличение минимальной зарплаты, уменьшение возраста выхода на пенсию с 62 до 60, и повышение верхней ставки налога до 75 процентов. Сторонник теории заговора посчитал бы, что Олланд с помощью такой политики сознательно старается разрушить то, что осталось от французской экономики. В Москве Владимир Путин был снова избран президентом России. Несмотря на полицейские репрессии и бандитизм предыдущего режима Путина, митинги за Путина были гораздо популярнее, чем антипутинские митинги. «Это время для того, чтобы построить мост к Путину, пока самые талантливые люди не уехали из России», сказал куратор Марат Гельман. С приближением выборов в Соединенных Штатах действующий президент лидирует или идет вровень по результатам опросов. За его первый четырехлетний срок он по-настоящему не отклонялся от политики предшественника, в целом его однопартийцы поносили его за это. Он руководил во время самого большого расширения мирового долга в мировой истории, в результате чего экономический рост был самым слабым со времён Великой Депрессии. Скорее всего, этот парень победит. Если он не победит, его оппонент будет править так, же как правил он (и президенты до него). Тем из, нас кто обращает внимание, остается только вздыхать и закатывать глаза, вспомнив фразу Х. Л. Менкенса «Демократия – это теория о том, что обычные люди знают, чего они хотят, и заслуживают получить это сполна». Между тем, демократия продолжается, и никто не задаёт вопросов. Политики могут быть нечестными, налоги губительными, бюрократия громоздкой, и регулирование возмутительным, но никто не спрашивает, откуда появились эти последствия. Надежда на демократию зависит от идеи, что всё, что нам нужно, это правильные люди во власти. Если демократия не работает, это не вина демократии. Проблема только в том, что правильные люди ещё не были избраны. Эта теория была протестирована на протяжении веков и результаты те же самые, люди всё ещё надеются и верят. Как объяснил Ф. А. Хайек, до вершины в политике добираются худшие. Чтобы быть избранными, политики должны апеллировать к наименее умным и наиболее легковерным. И потому что демократия делает политику и власть доступными каждому, она привлекает тех, кто ищет уважение окружающих, нуждаются в статусе, славе, известности, признании, внимании, чине, признательности, высокой оценке, и даже доминировании. Нормальных людей политика никогда не привлекает, она привлекает только нехороших людей. Нужно иметь смелость, что бы бросить вызов демократии. Сделать это в печатном виде – геройство. Авторы книги, которую вы держите в руках, чётко и кратко демонтируют мифы демократии. Если вы пришли к этой книге уже просвещённым, их аргументы увеличат ваш арсенал. Если вы ещё не стряхнули с себя объятия демократии, ваш взгляд на мир перевернется. Это книга, которую вы прочтете за один присест, и в конце концов ее идеи лишат вас этатистского багажа, который клонил вас к земле. Будущее мира, с проблемами, которые кажутся безнадежными, неожиданно станет лучше. Одна короткая книга заставит вас понять, почему отсутствие демократии - это единственный путь к истинной свободе. Предисловие Франк Карстен Может показаться неразумным или даже сумасшедшим критиковать демократию так сильно, как мы делаем это в этой книге. После падения коммунизма демократия приветствовалась как правильная альтернатива. Угнетенные люди по всему миру страстно желают больше свободы и демократии, поэтому кто осмелится выступать против неё? Хотя мы жестко критикуем демократию, нет ни малейшей причины быть оскорблённым или встревоженным. Мы не отказываем людям в демократии; люди должны иметь свободу жить в такой политической системе, в которой они хотят. Мы не утверждаем что демократия хуже или лучше диктатуры или что проблемы, которые мы описываем, присущи только демократии. Однако мы объясняем присущие парламентской демократии проблемы, и мы описываем, почему принципы и динамика этой сильно восхваляемой политической системы не приводят к желаемым результатам. В наши дни мы можем видеть кризисы, возникшие во многих демократических странах, наиболее очевидные – в Соединенных Штатах Америки, Греции и Испании. Эти проблемы никогда не отождествляют с самой демократической системой, но вместо этого винят свободный рынок, отсутствие демократии, жадных банкиров, или вероломных политиков. Как у множества людей, у меня тоже была вера в парламентскую демократию. Но это было пятнадцать лет назад. Я на самом деле очень мало знал об этом предмете, но у меня всё равно была твёрдая убежденость. Как большинству из нас, мне сказали – через образовательную систему, СМИ, и через наших политиков – что демократия – это что-то что нужно лелеять и распространять, что не существует разумной альтернативы демократии. Но после ее изучения и размышления я пришёл к совсем другому выводу. Многие люди всё ещё верят, что демократия равна свободе. И многие любящие свободу люди всё ещё верят, что надлежащий путь к большей свободе лежит через демократический процесс. Многие критики демократии убеждены, что она нуждается в исправлении, но не видят проблем в самих фундаментальных демократических принципах. Наша книга опровергает эти представления. Демократия противоположна свободе – почти врожденное свойство демократического процесса – это тенденция к меньшей свободе вместо большей – и демократия это не то, что можно починить. Демократия – это коллективистская система и она изначально неработающая, как и социализм. Эти противоположные общественному мнению идеи довольно уникальны, даже в мировом масштабе. Ганс-Герман Хоппе написал академическую книгу на эту тему, которая называется «Демократия - низвергнутый бог», и немногие статьи были написаны на эту тему. Но как нам было известно, не было легкочитаемой, структурированной и краткой книги, со свободолюбивой, либертарианской точки зрения показывающей присущие слабости и динамику демократии. Наша книга для обычного человека. Она не могла появиться в более подходящее время, чем сейчас, когда многие демократии столкнулись с социальными и экономическими проблемами и люди ищут объяснения и решения. Возможно, что вы разочарованы своими политиками и надеетесь на лучших политиков. Эта книга объясняет, почему вам не нужно винить их, но нужно винить саму демократическую систему. Вместо того чтобы воспринимать своих политиков серьёзно, лучше высмеивать их. Это подрывает их легитимность и власть. Вы понимаете, демократическая система автоматически порождает политиков, которые обещают больше, чем они могут дать, потому что политики, которые обещают больше всех, избираются на выборах. Так за что их винить? И так как демократические политики знают, что они во власти временно, они будут тратить слишком много, введут высокие налоги, и залезут в долги, зная, что по счетам будут платить их преемники (или, скорее, будущие поколения). И, кроме того, они все равно тратят чужие деньги. Поэтому, зачем ожидать иного? Будете ли вы на их месте вести себя лучше в Конгрессе? Я сомневаюсь в этом. Десять лет назад я был расстроен политикой и часто разочарован ей. Я думал, что мне нужно стать политически активным, чтобы изменить вещи к лучшему. Сейчас я понял, что мне не надо ничего делать, кроме того что разоблачать изъяны в демократической системе, высмеивать политиков, и не ожидать от них ничего хорошего. Известный писатель Джордж Оруэлл однажды сказал, «Каждая шутка – это маленькая революция». На самом деле, юмор считается частично ответственным за развал советского коммунизма. Он разоблачает политическую абсурдность и понижает статус политиков. Поэтому хорошо посмейтесь над вашими политиками; это гораздо лучше для вашего здоровья, чем быть разочарованным. Они голые короли: их обещания ложные и их решения не работают. Ваши демократические политики постоянно предлагают решения, которые состоят из предоставления им большего количества денег и власти, независимо от того, как часто они терпели неудачу. Понимание демократии, которое я получил, написав про нее, дало мне большее спокойствия духа. Политика и политики больше не разочаровывают меня. Я делюсь идеями в этой книге в надежде, что они окажут на вас тот же эффект. ВВЕДЕНИЕ Демократия: Последнее табу «Если есть какие-то болезни, которыми демократия страдает сегодня, их можно вылечить с помощью еще большей демократии». Эта старая цитата американского политика показывает в общих чертах то, как в целом рассматривается наша демократическая политическая система. Люди готовы согласиться с тем, что у демократии могут быть свои проблемы - они могут даже согласиться, что многие западные парламентские демократии, в том числе и в Соединенных Штатах, могут оказаться на грани краха, - но они не представляют себе альтернативы. Единственный способ «излечения», который они могут придумать – действительно, еще больше демократии. Мало кто будет спорить с тем, что наша система парламентской демократии находится в кризисе. Везде в демократических странах граждане недовольны и в значительной степени разделены. Политики жалуются, что избиратели ведут себя как избалованные дети; граждане жалуются, что политики глухи к их пожеланиям. Печально известно, что избиратели непостоянны. Их приверженность одной политической партии сменяется на другую. Их все более привлекают радикальные и популистские партии. Повсюду политический ландшафт становится фрагментированным, и это все сильнее препятствует преодолению разногласий и формированию работоспособных правительств. У существующих политических партии нет ответа на эти сложные проблемы. Они не в состоянии выработать реальные альтернативы. Они оказались в ловушке жестких партийных структур, их идеалы захвачены группами, отстаивающими свои особые интересы, а также лоббистами. Практически ни одно демократическое правительство не в состоянии контролировать свои расходы. Большинство демократических стран занимают средства, увеличивают расходы и налоги в таком масштабе, что это стало причиной финансового кризиса, который привел различные страны на грань банкротства. А в тех редких случаях, когда обстоятельства вынуждают правительства сокращать свои расходы хотя бы временно, избиратели протестуют, считая это посягательством на свои права, что делает любое реальное сокращение расходов невозможным. Несмотря на разгульное расходование средств, почти все демократические страны страдают от постоянно растущей безработицы. Большие группы людей остаются на обочине. Практически ни одна демократическая страна не создала достаточных мер по защите своего стареющего населения. Обычно все демократические общества страдают от избытка бюрократии и усердия в отношении законодательного регулирования. Щупальца государства проникают в жизнь каждого человека. Для всех, кто живет под солнцем, существуют определенные правила и нормы. И каждая проблема разрешается скорее за счет увеличения норм и правил, а не путем поиска подлинного решения. В то же время демократические правительства плохо выполняют свою работу, делая то, что многие люди считают их наиболее важными задачами - поддержание закона и порядка. Преступность и вандализм принимают угрожающие масштабы. Полиция и судебная система ненадежны, некомпетентны, а зачастую и просто коррумпированы. Безобидное поведение становится преступлением. В процентном отношении от количества населения Соединенные Штаты лидируют в мире по количеству людей, заключенных в тюрьму. Многие из этих людей находятся в тюрьме за совершенно безобидное поведение, просто потому, что их привычки большинством считаются отвратительными. Уверенность людей в демократически избранных ими политиками достигла рекордно низкого уровня, согласно данным различных исследований. Существует глубоко укоренившееся недоверие к власти, политикам, элитам и международных агентствам, которые, похоже, поставили себя выше закона. Многие люди стали с большим пессимизмом смотреть в будущее. . Они боятся, что их дети будут в худшем положении, чем они сами. Они опасаются нашествия иммигрантов, они обеспокоены тем, что их собственная культура находится под угрозой, и тоскуют по прошедшим временам. Демократическая вера Несмотря на то, что кризис демократии является общепризнанным, фактически отсутствует критика самой демократической системы. Практически не найдется тех, кто винит демократию как таковую за проблемы, которые мы испытываем. Политические лидеры – левые, правые, или те, что посередине – неизменно обещают решить наши проблемы ещё большей демократией, не меньшей. Они обещают прислушаться к людям и поставить общественный интерес над личными интересами. Они обещают, что они сократят бюрократию, станут более прозрачными, предоставят нам лучшие услуги – заставят систему работать снова. Но они никогда не ставят под вопрос желательность самой демократической системы. Они скорее будут доказывать, что наши проблемы вызваны слишком большим количеством свободы, чем слишком большим количеством демократии. Единственное различие между прогрессивистами и консерваторами в том, что первые вероятно будут жаловаться на слишком большую экономическую свободу, а последние на слишком большую социальную свободу. И это во времена, когда никогда не было так много законов, и налоги никогда не были такими высокими! На самом деле, критика демократической идеи более или мене табу в западных обществах. Вам разрешено критиковать, как демократия реализуется на практике, или бичевать действующих демократических лидеров или партии – но критиковать демократические идеалы как таковые социально неприемлемо. Не будет преувеличением сказать, что демократия стала религией – современной, секулярной религией. Вы можете назвать это самой большой верой на Земле. Все кроме 11 стран – Мьянмы, Свазиленда, Ватикана и некоторых арабских стран – утверждают, что являются демократиями, хотя бы номинально. Эта вера в Бога демократии тесно связана с поклонением национальному демократическому государству, возникшему в ходе 19 века. Бог и Церковь были заменены Государством в качестве Святого Отца общества. Демократические выборы это ритуал, которым мы молимся Государству о трудоустройстве, крове, здоровье, безопасности, образовании. У нас есть абсолютная вера в это Демократическое Государство. Мы верим, что Оно сможет позаботиться обо всём. Оно воздает по заслугам, оно судья, всезнающее, всемогущее. Мы даже ожидаем, что Оно решит все наши личные и социальные проблемы. Прелесть Демократического Бога в том, что он делает свои хорошие дела совершенно самоотверженно. Как и у Бога, у Государства нет собственных интересов. Оно непорочный страж общественного интереса. Также Оно ничего не стоит. Оно бесплатно поставляет хлеб, рыбу и другие милости. По крайней мере, так это кажется людям. Большинство людей имеют тенденцию видеть только выгоду, которую дает правительство, а не затраты. Одна из причин этого заключается в том, что правительство собирает налоги окольными и непрямыми путями – например, требуя с предприятий собирать налоги с продаж, или требуя с работодателей собирать налоги социального обеспечения, или занимая деньги с финансовых рынков (долги когда-нибудь придётся возвращать налогоплательщикам), или раздувая денежную массу – так что люди не понимают, какая часть их дохода на самом деле конфискуется правительством. Другая причина в том, что результаты действий правительства видимы и осязаемы, но все вещи, которые могли бы произойти, если бы ранее правительство не конфисковало деньги людей, остаются невидимыми. Все могут видеть военные самолеты, но все дела, которые не были сделаны, потому что деньги народа были потрачены на военные самолеты, остаются невидимыми. Демократическая вера настолько глубоко укоренилась, что для большинства людей демократия стала синонимична со всем что (политически) правильно и морально. Демократия означает свободу (всем позволено голосовать), равенство (все голоса учитываются в равной степени), справедливость (все равны), единство (мы все решаем вместе), мир (демократии никогда не начинают несправедливых войн). При таком способе мышления, единственная альтернатива демократии это диктатура. И диктатура, конечно, представляет все что плохо: отсутствие свободы, неравенство, война, несправедливость. Нео-консервативный философ Фрэнсис Фукуяма в своём знаменитом эссе 1989 года «Конец истории?» зашел так далеко, что провозгласил современную западную демократическую систему кульминацией политической эволюции человечества. Или, как он выразился, сегодня мы являемся свидетелями «универсализации западной либеральной демократии как финальной формы человеческого правительства». Очевидно, что только очень злые умы (террористы, фундаменталисты, фашисты) посмеют выступить против такого священного понятия. Демократия = Коллективизм Это в точности то, что мы будем делать в этой книге: выступать против бога демократии, особенно национальной парламентской демократии. Демократическая модель принятия решений полезна в некоторых ситуациях: в маленьких общинах или в ассоциациях. Но национальная парламентская демократия, которую имеют почти все западные страны, имеет гораздо больше недостатков, чем преимуществ. Мы утверждаем, что парламентская демократия несправедлива, ведет к бюрократии и стагнации, разрушает свободу, независимость и предпринимательство, и неизбежно ведет к антагонизму, государственному вмешательству, апатичности, и перерасходу. И это не потому, что конкретные политики плохо делают свою работу – или потому что во власти неправильная партия – но потому что так работает система. Отличительный признак демократии в том, что «народ» решает как общество должно быть организовано. Другими словами, мы все «вместе» решаем все вопросы, которые волнуют нас: насколько высокими должны быть налоги, сколько денег должно быть потрачено на уход за детьми и престарелыми, в каком возрасте людям можно пить алкогольные напитки, сколько работодатели должны платить за пенсии своих работников, что должно быть написано на этикетке товара, что дети должны учить в школе, сколько денег должно быть потрачено на помощь в целях развития или возобновляемую энергию или спортивное образование или оркестры, как владелец бара должен управлять своим баром, и позволено ли его гостям курить, как надо строить дома, какой высокой должна быть процентная ставка, сколько денег должно циркулировать в экономике, должны ли банки быть спасены с помощью денег налогоплательщиков, если им угрожает банкротство, кто имеет право называть себя врачом, кому позволено основать больницу, позволено ли людям умирать, когда они устали от жизни, и когда и при каких условиях страна находится в состоянии войны. Ожидается что «народ» будет решать все эти вопросы и тысячи других при демократии. Таким образом, демократия по определению коллективистская система. Это скрытый социализм. Основная идея его в том, что желательно и правильно то, что все важные решения о физической, социальной и экономической организации общества принимаются коллективом, народом. И люди наделяют полномочиями своих представителей в парламенте – иными словами, государство – принимать эти решения за них. Другими словами, в условиях демократии вся структура общества ориентирована на государство. Поэтому ясно, что будет заблуждением утверждать, что демократия это неизбежная кульминация политической эволюции человечества. Это лишь пропаганда, скрывающая, что демократия представляет собой очень особенную политическую ориентацию. Для которой, на самом деле, существует много разумных альтернатив. Одна из этих альтернатив называется свободой, или либерализмом – в классическом смысле слова (которое имеет совершенно иной смысл, чем слово «либерализм», как оно употребляется сегодня в Соединенных Штатах). Нетрудно видеть, что свобода это не то же самое что демократия. Подумайте над этим: демократически ли мы решаем, сколько денег каждый должен тратить на одежду? Или в какой супермаркет идти? Ясно, что нет. Каждый решает это для себя сам. И эта свобода выбора отлично работает. Так почему же она работает лучше, если все другие вещи, которые влияют на нас - от нашей работы, здравоохранения и пенсии до пабов и клубов - решаются демократически? В самом деле, не может ли быть так, что тот факт, что мы решаем все демократическим путем, что фактически все экономические и социальные вопросы находятся под контролем государства или решаются не без его участия – в этом основная причина многих вещей, которые являются неправильными в нашей обществе? Бюрократия, государственное вмешательство, тунеядство, преступность, коррупция, безработица, инфляция, низкие образовательные стандарты и так далее, вызваны не недостатком демократии, а, скорее, демократией? Что если они являются верным признаком демократии, как верным признаком коммунизма были пустые магазины и автомобили марки Trabant? Это то, что мы надеемся показать вам в этой книге. Эта книга разделена на три части. В первой части мы обсуждаем нашу веру в бога парламентской демократии. Как и любая религия, демократия имеет набор убеждений - догмы, который каждый воспринимает как бесспорные истины. Мы представим их в виде тринадцати популярных мифов о демократии. Во второй части мы рассмотрим практические последствия демократической системы. Мы попытаемся показать, почему демократия неизбежно приводит к застою, и что делает ее неэффективной и несправедливой. В третьем разделе мы приведем альтернативы демократии, а именно политической системы, основанной на самоопределении личности, которая характеризуется децентрализацией, местным самоуправлением, а также разнообразием. Несмотря на критику существующей национально-демократической системы, мы с оптимизмом смотрим в будущее. Одна из причин, по которой многие люди настроены пессимистично, состоит в том, что они чувствуют, что существующая система ведет в никуда, но они не могут представить привлекательной альтернативы. Они знают, что правительство в значительной степени контролирует их жизнь, но сами они не могут контролировать правительство. Единственные альтернативы, которые они могут себе представить – это различные формы диктатуры, такие как китайская модель или какая-нибудь форма национализма или фундаментализма. Но как раз в этом они ошибаются. Демократия не означает свободы. Это точно такая же форма диктатуры - диктатуры большинства и государства. И она не является синонимом справедливости, равенства, солидарности или мира. Демократия – это система, которая была введена около 150 лет назад в большинстве западных стран, по разным причинам, среди которых - достижение социалистических идей в либеральных обществах. Какими бы ни были причины тогда, сегодня нет никаких веских причин для сохранения национальной парламентской демократии. Она больше не работает. Настало время для нового политического идеала, в котором производительность и солидарность не организованы на основе демократической диктатуры, а являются результатом добровольных отношений между людьми. Мы надеемся убедить наших читателей, что шансы реализации такого идеала больше, чем многие люди сегодня могут себе вообразить, - и это стоит приложения усилий. I. Мифы демократии Миф 1: учитывается каждый голос Мы постоянно слышим это во время выборов: утверждение, что ваш голос действительно имеет значение, что правда – как один из ста миллионов (если речь идет о президентских выборах в США). Но если у вас есть влияние как одного из 100 миллионов на исход процесса - или 0,000001 процента - на практике это означает нулевое влияние. Вероятность того, что ваш голос решает, кто победит на выборах, астрономически мала. И это фактически еще хуже, потому что вы голосуете не за специфическую политику или решение. Это голос, отданный за кандидата или политическую партию, которая будет принимать решения от вашего имени. Но вы не имеете никакого влияния на решения, которые человек или партия принимает! Вы не можете их контролировать. В течение четырех лет, они могут решать что захотят, и вы ничего не можете с этим поделать. Вы можете атаковать их посланиями по электронной почте, можете упасть на колени перед ними или проклинать их - но принимать решения будут они. Каждый год правительство принимает тысячи решений. Этот ваш один голос, отданный за кого-то, кто сможет делать все, что им нравится, лишний раз не советуясь с вами, не имеет заметного влияния на любое из этих решений. Голос, который вы отдаете, как правило, даже не является реальным выбором. Это скорее указание на расплвычатые предпочтения. Редко найдется человек или политическая партия, с которыми вы будете согласны во всех отношениях. Предположим, что вы не хотите, чтобы деньги тратились на помощь странам третьего мира или на войну в Афганистане. Вы можете голосовать за партию, которая выступает против этого. Но, возможно, эта партия также выступает за повышение пенсионного возраста, с чем вы можете и не согласиться. Более того, после того, как партия или человек, за которого вы можете проголосовать, избраны, они слишком часто нарушают свои предвыборные обещания. Что вы можете сделать в таком случае? Вы должны были бы иметь возможность подать в суд на них за мошенничество, но у вас ее нет. В лучшем случае вы можете голосовать за другую партию или кандидата через четыре года - с таким же ничтожным результатом. Голосование – это иллюзия влияния в обмен на потерю свободы. Когда Том или Джейн появляются около урны для голосования, они думают, что они влияют на направление, в котором движется страна. И в очень небольшой степени это правда. В то же время, 99,9999 процентов избирателей принимают решение о направлении, в котором пойдет жизнь Тома и Джейн. Таким образом, они потеряют гораздо больше контроля над своей жизнью, чем получат влияния на жизнь других людей. У них было бы намного больше "влияния", если они могли бы просто сделать свой собственный выбор - например, если бы они могли решить для себя, на что они тратят свои деньги, без необходимости сначала заплатить половину своих доходов правительству путем уплаты различных налогов. Или еще пример: в нашей демократической системе люди имеют мало непосредственного контроля над образованием своих детей. Если они хотят изменить методы обучения и содержание учебных программ и хотят иметь больше влияния, чем просто с помощью урны для голосования, они должны присоединиться к лоббистской группе или организовать ее, или передавать политикам петиции, или организовывать акции протеста в правительственных зданиях. Есть организации родителей, которые таким образом пытаются влиять на политику в области образования. Это занимает много времени и энергии и практически не оказывает никакого эффекта. Было бы бесконечно проще и эффективнее, если бы государство не вмешивалось в образование, и учителя, родители и ученики могли сделать свой собственный выбор, как индивидуально, так и совместно. Конечно, правящий класс постоянно призывает людей голосовать. Они всегда подчеркивают, что, голосуя, люди реально оказывают влияние на политику правительства. Но то, что действительно важно для них – это то, что значительная явка избирателей дает им одобрение, моральное право на власть над людьми. Многие люди считают, что участие в выборах – это моральная обязанность. Часто говорят, что если вы не голосовали, вы не имеете права высказываться в публичных дебатах или жаловаться на политические решения. В конце концов, вы не бросили свой бюллетень, так что ваше мнение больше не учитывается. Люди, которые утверждают это, видимо, не могут себе представить, что есть и те, кто отказываются подписаться на иллюзию влияния, которую продает демократия. Они страдают от стокгольмского синдрома. Они стали любить своих похитителей и не понимают, что они обменивают свою автономию на власть, которую политики и чиновники получают над ними. Миф 2: при демократии народ правит Это основная идея демократии. Это то, что демократия означает буквально – власть народа. Но действительно ли люди управляют в условиях демократии? Первая проблема заключается в том, что "народа" не существует. Есть только миллионы людей с множеством мнений и интересов. Как они могут управлять все вместе? Это невозможно. Как однажды сказал голландский комик: "Демократия - это воля народа. Каждое утро я с удивлением читаю в газете, чего я хочу". Посмотрим правде в глаза: никто не скажет что-то вроде "потребитель хочет Microsoft" или "люди хотят Pepsi.". Некоторые хотят, некоторые - нет. То же самое касается и политических предпочтений. Кроме того, на самом деле это не "народ", который принимает решения при демократии, а "большинство" народа, или, вернее, большинство избирателей. Меньшинство, видимо, не принадлежат к "народу". Это кажется немного странным. Разве не все являются частью народа? Как покупатель Walmart вы не хотите, чтобы продукты из другого супермаркета запихивали силой вам в глотку, но это то, как всё устроено в условиях демократии. Если вам случилось принадлежать к проигравшей стороне в выборах, вы должны плясать под дудку победителей. Хорошо, предположим, что большинство – это то же самое, что и народ. Неужели действительно решает народ? Давайте посмотрим. Есть два типа демократии: прямая и косвенная (или репрезентативная). При прямой демократии каждый голосует по каждому принимаемому решению, как на референдуме. При косвенной демократии люди голосуют за других людей, которые затем принимают решения за них. Очевидно, что во втором случае людям гораздо меньше есть что сказать, чем в первом. Однако почти все современные демократии являются косвенными, хотя они могут время от времени устраивать референдумы. В оправдание репрезентативной системы утверждается, что а) было бы нецелесообразно проводить референдумы по всему многообразию решений, которые правительство должно принимать каждый день, и б) люди не имеют достаточно опыта, чтобы принимать решения по всем видам сложных вопросов. Аргумент (а), возможно, был правдоподобным в прошлом, потому что было трудно предоставить каждому необходимую информацию и предоставить возможность проголосовать, за исключением очень небольших общин. Сегодня этот аргумент уже не действует. Наличие Интернета и других современных коммуникационных технологий легко позволяет большим группам людей участвовать в процессах принятия решений и проведения референдумов. Но этого почти никогда не происходит. Почему бы не провести референдум о том, должны ли Соединенные Штаты вести войну в Афганистане или Ливии, или где-то еще? В конце концов, народ управляет, не так ли? Почему он не может принимать эти решения, которые играют важнейшую роль в его жизни? На самом деле, конечно, все знают, что существует множество принимаемых решений, которые большинство не будет поддерживать, будь они доведены до голосования. Идея о том, что "народ управляет" - это всего лишь миф. Но как насчет аргумента (б)? Разве большинство вопросов слишком сложны для того, чтобы быть поставленными на голосование? Вряд ли. Должна ли мечеть быть где-то построена, каким должен быть возраст, допускающий употребление алкоголя, какими должны быть минимальные наказания за определенные преступления, больше или меньше дорог должно быть построено, насколько большим должен быть национальный долг, должна ли быть оккупирована какая-то страна, и так далее - все это довольно ясные предложения. Если наши правители принимают демократию всерьез, не должны ли они как минимум дать людям возможность голосовать непосредственно по ряду из этих вопросов? Или же аргумент (б) означает, что люди недостаточно умны, чтобы быть в состоянии сформировать разумное мнение по всевозможным социальным и экономическим вопросам? Если это так, то как они могут быть достаточно умны, чтобы понять различные предвыборные программы и голосовать на основании этих программ? Любой, кто выступает за демократию, должен, по крайней мере, предполагать, что люди знают кое-что и в состоянии понять простой язык. Кроме того, почему политики, за которых голосуют, обязательно должны быть умнее, чем избиратели, которые их избирают? У политиков есть волшебный доступ к источнику мудрости и знаний, а у избирателей его нет? Или они обладают более высокими моральными ценностями, чем среднестатистические граждане? Не существует никаких доказательств этого. Защитники демократии, возможно, будут утверждать, что даже если люди не глупы, ни один человек не обладает достаточными знаниями и интеллектом, чтобы принимать решения по сложным вопросам, которые глубоко затрагивают жизнь миллионов людей. Это, безусловно, верно, но то же самое касается политиков и государственных служащих, которые принимают эти решения в условиях демократии. Например, как они могут знать, какое образование хотят родители, учителя и учащиеся? Или что такое лучшее образование? Все люди имеют свои собственные желания и свои собственные взгляды на то, что такое хорошее образование. И большинство из них достаточно умны, чтобы, по крайней мере, решить, что хорошо для них и для их детей. Но это идет вразрез с централизованным подходом демократии «один размер годится для всех». Кажется, поэтому, что в условиях нашей демократии народ не управляет вообще. И это не является такой уж неожиданностью. Всем известно, что правительства регулярно принимают решения, против которых выступает большинство людей. Это не "воля народа", а воля политиков – продвигаемая группами профессиональных лоббистов, заинтересованных групп и активистов, - которая царит при демократии. Большая нефть, большая агропромышленная индустрия, большая фармацевтика, большая медицина, военно-промышленный комплекс, Уолл-стрит - все они знают, как заставить работать систему в своих интересах. Немногочисленная элита принимает решения - зачастую за кулисами. Не беспокоящиеся о том, чего хочет "народ", они разбазаривают наши сбережения на войну и программы помощи, допускают массовую иммиграцию, которую хотят только немногие граждане, создают огромный дефицит, шпионят за своими гражданами, начинают войны, которые одобряют лишь немногие избиратели, тратят наши деньги на субсидии для групп влияния, заключают соглашения – такие как соглашения валютного союза в ЕС или НАФТА, - которые приносят пользу неэффективным за счет эффективных. Разве мы все хотели этого демократически, или это то, чего хотели правители? Сколько людей на самом деле добровольно передаст тысячи долларов на банковский счет правительства, чтобы солдаты могли воевать в Афганистане от их имени? Почему бы нам не спросить у народа, хотя бы однажды? Не он ли управляет? Часто говорят, что демократия – это хороший способ ограничить власть правителей, но, как мы видим, это лишь еще один миф. Правители могут сделать очень многое из того, чего они хотят! Более того, власть политиков простирается гораздо дальше, чем их действия в парламенте и правительстве. Когда они изгоняются из своих офисов избирателями, они часто находят высокооплачиваемую работу в бесчисленных организациях, которые существуют в тесном симбиозе с государством – телекомпании, профсоюзы, жилищные ассоциации, университеты, неправительственные организации, лоббистские группы, аналитические центры и тысячи консультативных фирм, которые живут за счет государства, подобно плесени на гнилом стволе дерева. Иными словами, смена правительства не обязательно означает смену тех, в чьих руках власть в обществе. Демократическая подотчетность куда более ограниченна, чем это кажется. Следует также отметить, что это совсем не просто – участвовать в выборах в Соединенных Штатах. Чтобы иметь возможность участвовать в федеральных выборах, вы должны соблюдать законодательство, изложенное на 500 страницах. Эти правила настолько сложны, что они не могут быть понятны неспециалистам. Тем не менее, несмотря на все это сторонники демократии всегда настаивают: "мы за это голосовали", когда правительство реализует какой-нибудь новый закон. Это означает, что "мы" больше не имеем права выступать против такой меры. Но этот аргумент редко используется последовательно. Геи будет использовать его для защиты прав геев, но не примут его, когда демократические страны будут запрещать гомосексуализм. Активисты экологических организаций требуют, чтобы демократически принимаемые решения по природоохранным мероприятиям осуществлялись в обязательном порядке, но считают вправе устраивать незаконные протесты, если они не согласны с другими демократическими решениями. В этих случаях, видимо, "мы" не голосовали за такие законы. Миф 3: Большинство право Но давайте предположим, для сохранности аргумента, что народ на самом деле управляет в условиях демократии, и что каждый голос действительно имеет значение. Будет ли результат этого процесса автоматически верным или хорошим? В конце концов, именно поэтому у нас демократия, не так ли – и поэтому мы делаем правильные вещи? Но трудно понять, почему и как демократический процесс обязательно приведет к хорошим или правильным результатам. Если многие люди верят во что-то, это еще не делает это истиной. Есть много примеров коллективного заблуждения из прошлого. Например, люди раньше думали, что животные не могут испытывать боли, или что земля плоская, или что короли или императоры – посланники Бога на земле. Что-то не является верным с моральной точки зрения или справедливым только потому, что многие люди одобряют это. Подумайте обо всех коллективных преступлениях, совершенных людьми в прошлом. Такие мерзости, как рабство или преследования евреев, считались когда-то вполне приемлемыми для большинства людей. Посмотрим правде в глаза: люди, как правило, руководствуются собственными интересами в том, как они голосуют. Они голосуют за партии, которые, как они ожидают, принесут им больше всего пользы. Они знают, что затраты на то, что бы они получили выгоды, лягут на всех. Это справедливо или желательно? Постыдная правда состоит в том, что люди, скорее всего, будут выступать в пользу демократии потому, что они надеются или предполагают принадлежать к большинству, так что они смогут извлекать выгоду из разграбления богатств всех остальных. Они надеются, что их бремя будет переложено на других, и за полученные ими выгоды и преимущества заплатят другие. Это не нравственное поведение, скорее – его противоположность. Не преувеличиваем ли мы? Если вы и ваши друзья ограбят кого-нибудь на улице, вы будете наказаны. Если большинство принимает закон, позволяющий грабить меньшинство (новый налог на алкоголь и сигареты, например), это демократическое решение, и оно тем самым становится законным. Но чем оно по сути отличается от уличного грабежа? Когда вы думаете об этом, вы должны прийти к заключению, что основной механизм демократии - то, что большинство заказывает музыку - в корне аморален. При демократии воля большинства превосходит моральные соображения. Количество бьет качество – число людей, которые хотят чего-то, перевешивает соображения морали и рациональности. В девятнадцатом веке британский политик и писатель Оберон Герберт сказал так о логике и морали демократии: "В комнате пять человек. Раз трое из них разделяют одну точку зрения, а двое других - другую, имеют ли эти трое моральное право навязывать свою точку зрения двум другим? Какая магическая сила заложена в этих трех, что они вдруг становятся владельцами умами и телами двух других только по причине того, что их на одного больше? До тех пор, пока там двое на двое, считается, что каждый сам распоряжается своим умом и телом; но в тот самый момент, когда кто то третий, исходя из бог знает каких мотивов, присоединяется к той или иной двойке, эта компания тотчас становится обладателем душ и тел других двоих. Существовало ли еще когда либо такое унизительное и ничем не оправданное суеверие? И не является ли это прямым наследием былых предрассудков об императорах и первосвященниках и их власти над душами и телами людей?" Миф 4: Демократия политически нейтральна Демократия совместима с любой политической направленностью. В конце концов, избиратели определяют политические предпочтения ответственной партии или партий. Таким образом, сама система выходит за пределы всех различий в политических взглядах: она сама по себе не является ни левой, ни правой, ни социалистической, ни капиталистической, ни консервативной, ни прогрессивной. Во всяком случае, так кажется. Но это в лучшем случае полуправда. На самом деле демократия воплощает конкретное политическое направление. Демократия по определению является коллективистской идеей, а именно идеей о том, что мы должны решать всё вместе, и потом все должны подчиняться этим решениям. Это означает, что при демократии в значительной степени всё – общественный вопрос. Нет никаких фундаментальных ограничений для подобной коллективизации. Если большинство (или, скорее, правительство) захочет, оно может решить, что мы все должны носить доспехи, когда ходим по улицам, потому что это безопаснее. Или нарядиться как клоуны, потому что это заставило бы людей смеяться. Никакие личные свободы не являются неприкосновенными. Это оставляет лазейку для всё большего вмешательства государства. И все более возрастающее вмешательство – это именно то, что происходит в демократических обществах. Это правда, что политические тенденции могут меняться, и часто возникают обратные колебания, например, от большего к меньшему регулированию и обратно - но в долгосрочной перспективе западные демократии неуклонно продвигались в направлении более значительного государственного вмешательства, большей зависимости от государства и более высоких государственных расходов. Это было вероятно не так заметно во времена холодной войны, когда западные демократии по сравнению с тоталитарными государствами, такими как Советский Союз и Китай времен Мао, выглядели относительно свободным. В те дни было менее заметно, что мы сами становимся все более и более коллективистами. Однако с 90-х годов, после падения коммунизма, стало ясно, что наши государства всеобщего благосостояния прошли долгий путь в том же направлении. Сейчас нас обгоняют новые развивающиеся экономики, которые предлагают больше свободы, более низкие налоги, и меньше регулирования, чем наши собственные системы. Конечно, многие демократические политики говорят, что они за "свободный рынок". Их действия доказывают обратное. Рассмотрим Республиканскую партию США, которую часто считают партией свободного предпринимательства. Они пришли к тому, что согласились практически со всеми основными интервенционистскими политическими решениями, выдвинутыми их левыми соперниками – государство всеобщего благосостояния, высокие налоги, высокие государственные расходы, государственное жилье, законы о труде, минимальная заработная плата, интервенции в другие страны - и добавили несколько собственных, таких как субсидии для банков и крупного бизнеса, а также законы, направленные против преступлений без жертв, таких как употребление наркотиков и проституция. Несмотря на отдельные обратные ходы и приступы «разрегулирования», со стороны обеих партий, размер власти государства неуклонно растут, независимо от того, насколько республиканцы утверждают, что они выступают за свободное предпринимательство. Фактом является то, что в правление республиканского «консервативного» президента Рональда Рейгана государственные расходы пошли вверх, а не вниз. При правлении республиканской администрации Джорджа Буша-младшего государственные расходы не просто росли – они взлетели до небес. Это показывает, что демократия не является нейтральной, но по своей сути стремится к увеличению коллективизма и усилению государственной власти, кто бы ни был у власти в данный момент времени. Эта общая тенденция находит свое отражение в неуклонном росте государственных расходов. В начале ХХ века доля государственных расходов в процентах от валового национального продукта обычно составляла около 10 процентов в большинстве западных демократий. Сейчас это около 50 процентов. Таким образом, в течение шести месяцев в году, люди стали как рабы работать на государство. В более свободные - и менее демократичные – времена налоговое бремя было значительно ниже, чем сегодня. На протяжении веков в Англии существовала система, в которой король имел право тратить деньги, а не повышать налоги, и парламент имел право облагать налогами, но не тратить деньги. Следовательно, внутренние налоги были относительно низкими. В двадцатом веке, когда Британия стала более демократичной, налоги круто пошли вверх. Американская Революция началась как налоговый бунт американских колонистов против метрополии, Великобритании. Основатели Соединенных Штатов в той же степени «любили» демократию, как они «любили» высокие налоги – они не любили ни того, ни другого. Слово "демократия" не встречается нигде в Декларации Независимости или в Конституции. В девятнадцатом веке налоговое бремя в Соединенных Штатах составляло самое большее несколько процентов, за исключением военного времени. Подоходного налога не существовало, и он был даже запрещен Конституцией. Но, поскольку Соединенные Штаты превратились из децентрализованного федерального государства в национальную парламентскую демократию, власть государства неуклонно росла. Так, например, в 1913 году был введен подоходный налог и была создана Федеральная Резервная Система. Другой показательный пример можно найти в Своде Федеральных Законов, в котором перечислены все законы, принятые федеральным правительством. В 1925 году это был всего лишь один том. В 2010 году он разросся до более чем 200 томов, из которых один индекс занимает более 700 страниц. Он содержит правила для всего под солнцем - от того, как должен выглядеть ремешок для часов, до того, как луковые кольца должны подаваться в ресторанах. Всего лишь за время президентства Джорджа Буша-младшего в федеральные правила добавлялось по 1000 страниц в год, сообщает Economist. По данным того же журнала, с 2001 по 2010 налоговый кодекс Америки вырос с 1,4 миллиона слов до 3,8 миллионов слов. Многие из предлагаемых законопроектов в Конгрессе настолько раздуты, что конгрессмены даже не утруждают себя тем, чтобы прочитать их до начала голосования по ним. Короче говоря, приход демократии в Соединенных Штатах привел к значительному расширению государственного вмешательства, хотя люди часто утверждают, что Америка является "свободной" страной. Аналогичная трансформация произошла и в других западных демократиях. Например, в Нидерландах, откуда родом авторы этой книги, общая налоговая нагрузка в 1850 году составляла 14 процентов валового внутреннего продукта. Сейчас эта цифра равна 55 процентам, по данным исследования Голландского Центрального Бюро Планирования. По данным другого исследования, государственные расходы в процентах от национального дохода составляли 10 процентов в 1900 году и 52 процента – в 2002 году. Количество законов и правил в Нидерландах также неуклонно растет. Их число увеличилось на 72 процента в период между 1980 и 2004 годами, согласно исследованию, проведенному научно-исследовательским и документационным центром Министерства Юстиции Нидерландов. В 2004 году в Нидерландах было в общей сложности 12000 принятых законов и правил, содержащих более 140000 статей. Одной из проблем всех этих законов является то, что они, как правило, усиливают друг друга. Иными словами, одно правило приводит к другому. Например, если у вас есть система государственного медицинского страхования, правительство стремится заставить людей вести (предположительно) здоровый образ жизни. В конце концов, утверждается, что "мы" все оплачиваем высокие расходы на медицинское обслуживание людей, которые ведут нездоровый образ жизни. Это верно, но лишь потому, что правительство ввело в действие коллективискую систему с самого начала. Этот тип «фашизма от здоровья» является характерным для демократических стран, и обычно принимается в наши дни большинством людей. Они считают совершенно нормальным, что правительство выносит постановление о том, что они не должны есть жирную пищу или сахар, что они не должны курить, что они должны носить шлемы и ремни безопасности, и так далее. Конечно, это все является просто нарушением свободы личности. Можно утверждать, что в последние десятилетия свобода продвинулась в определенных секторах. Во многих западных странах частные ("коммерческие") телекомпании нарушили монополию национальных телекомпаний, увеличилось количество рабочих часов магазинов, воздушный траффик был дерегулирован, телекоммуникационный рынок был либерализован, и во многих странах была отменена воинская повинность. Тем не менее, многие из этих достижений приходилось вырывать из рук демократических политиков. Во многих случаях эти изменения не могли быть остановлены политиками, поскольку они являются результатом технологического развития (такого, как в средствах массовой информации или в телекоммуникациях) или конкуренции со стороны других стран (как в случае с авиаперевозками). Эти события можно сравнить с крахом коммунизма в бывшем Советском Союзе. Это произошло не потому, что власть имущие хотели отказаться от своей власти, но потому, что у них не было выбора - потому что система была разрушена и не могла быть исправлена. Точно так же наши демократические политики регулярно вынуждены уступать крохи своей власти. Но нашим политикам обычно удается восстановить свои утраченные позиции довольно быстро. Так, свобода в Интернете все больше и больше ограничивается путем вмешательства государства. Свобода слова подрывается законами против дискриминации. Права на интеллектуальную собственность (патенты и авторские права) используются для ущемления свободы производителей и потребителей. Либерализация рынков обычно сопровождается созданием новых бюрократических структур, призванных регулировать новые рынки. Эти бюрократические учреждения как правило становятся еще больше и внедряют еще большее количество правил. В Нидерландах такие секторы, как энергетика и телекоммуникации, действительно были либерализованы, но в то же время были созданы и новые регулирующие органы - шесть из них только за последние десять лет. В Соединенных Штатах, по данным исследователей из Университета Вирджинии, цена федеральных законов выросла на 3 процента с 2003 по 2008 год, до 1,75 триллиона долларов в год или 12 процентов от ВВП. После 2008 года новые правила были введены на финансовых рынках, в нефтяной промышленности, пищевой промышленности, и, несомненно, во многих других сферах бизнеса. В Европе предприятия и домашние хозяйства вынуждены справляться не только с тем что выдают их национальные правительства, они также должны страдать от дополнительного слоя законов, издаваемых Европейским союзом в Брюсселе. И если в 1990-х годах в моде в Брюсселе была либерализация, в настоящее время тренд поменял направление на обратное: к все большему и большему (пере-)регулированию. Короче говоря, на практике демократия не является политически нейтральной. Система носит коллективистский характер и приводит к все большему и большему государственному вмешательству и все меньшей и меньшей свободе личности. Это происходит потому, что люди продолжают выдвигать все новые требования к правительству, но хотят, чтобы за их исполнение платили другие. На самом деле, по своей сути демократия является тоталитарной идеологией, хотя и не такой экстремальной как нацизм, фашизм или коммунизм. В принципе, ни одна свобода не священна при демократии; каждый аспект жизни человека является потенциально объектом государственного контроля. В конце концов, меньшинство полностью находится во власти капризов большинства. Даже если у демократии есть конституция, которая ограничивает полномочия правительства, эта конституция тоже может быть изменена большинством. Единственное фундаментальное право которое вы имеете в демократии, помимо выдвижения и участия в предвыборной гонке, – это право голосовать за политическую партию. Этим своим одиночным голосом вы вверяете свою независимость и свободу воле большинства. Реальная свобода – это право не участвовать в системе и не платить за нее. Как потребитель, вы не свободны, если вас вынуждают выбирать между различными телевизорами, независимо от того, из какого числа марок вы можете выбирать. Вы свободны только если вы можете выбрать вариант не покупать телевизор вообще. В демократическом же обществе Вы должны купить то, что выбрало большинство - нравится вам это или нет. Миф 5: Демократия ведет к процветанию Многие демократические страны являются богатыми, и, следовательно, люди часто думают, что демократия является необходимым условием для достижения процветания. На самом деле верно обратное. Демократия не приводит к процветанию, она разрушает богатство. Действительно, многие западные демократии являются процветающими. В любом другом месте в мире вы не найдете подобной зависимости. Сингапур, Гонконг, а также ряд государств Персидского залива не являются демократическими, хотя и процветающие. Многие страны Африки и Латинской Америки являются демократическими, но не богатыми, за исключением небольшой элиты. Западные страны являются процветающими не благодаря демократии, а скорее вопреки ей. Их процветание связано с традициями свободы, которая характеризует эти страны, в результате чего государство пока не имеет там полного контроля над экономикой. Но эта традиция постепенно ослабляется демократией. Частный сектор неуклонно разрушается – это процесс, который грозит уничтожить сказочные богатства, которые были созданы на Западе на протяжении веков. Процветание создается там, где права отдельных людей надлежащим образом защищены - в частности, права собственности. Иначе говоря, богатство создается там, где люди имеют возможность владеть плодами своего труда. В этой ситуации люди мотивированы упорно трудиться, рисковать, и эффективно использовать имеющиеся ресурсы. С другой стороны, если людей вынуждают уступать плоды своего труда государству - что отчасти происходит при демократии - они менее мотивированы к приложению максимальных усилий. Кроме того, государство неизбежно будет использовать эти ресурсы неэффективно. В конце концов, (демократическим) правителям не пришлось работать, чтобы заполучить ресурсы - и их цели очень отличаются от целей тех, кто произвёл эти ресурсы. Как это работает в условиях демократии? Вы можете сравнить это с группой из десяти людей, которые обедают в ресторане и заранее решили оплатить счет поровну. Так как 90 процентов счета будут оплачены за счет других, каждый будет мотивирован заказывать дорогие блюда, которые они не стали бы заказывать, если бы были вынуждены платить каждый за себя. И наоборот, поскольку бережливось любого выгодна ему только на 10 процентов, никто не имеет стимула скромничать. В результате общий счет оказывается значительно больше, чем если бы каждый платил сам за себя. В экономике это явление известно как "трагедия общин". Общинная земля является коллективной собственностью и используется несколькими фермерами. Фермеры, которые совместно ей владеют, имеют естественный стимул для того, чтобы их коровы паслись как можно больше (за счет других), и не имеют никакого стимула для того, чтобы уводить своих коров вовремя (потому что тогда пастбища все равно разрушались бы скотом других фермеров). Таким образом, поскольку луг принадлежит всем и при этом никому, в результате образуется чрезмерный выпас. Демократия работает точно так же. Граждане стимулируются получать выгоду за счет других - или переложить свое бремя на других. Люди голосуют за политические партии, которые позволяют другим платить за их личные прихоти (бесплатное образование, более высокие социальные пособия, субсидии по уходу за детьми, большее число автодорог и так далее). В примере с рестораном счет мог бы и не стать слишком большим, потому что в небольшой группе людей сдерживает социальный контроль, но с миллионами избирателей в условиях демократии это не работает. Политики избираются для манипулирования этой системой. Они управляют "общественными" благами. Они не владеют ими, поэтому им не нужно быть экономными. Напротив, у них есть стимул, чтобы потратить как можно больше, например, они могут взять кредит, и пусть их преемники платят по счетам. В конце концов, они должны понравиться избирателям. Это более важно для них, чем долгосрочные интересы страны. В результате мы имеем неэффективность и расточительность. Политики имеют не только сильное искушение сорить деньгами, у них также имеется стимул урвать себя столько, сколько они могут, пока они управляют "государственными средствами". В конце концов, когда они лишатся должности, у них уже не будет возможности так легко обогатиться. Эта система является катастрофической для экономики. Насколько именно катастрофической, люди еще не осознали в полной мере. Большинстов счетов за траты нашего демократического правительства еще предстоить оплачивать. Огромные долги правительства являются результатом огромного дефицита бюджета, от которого, отнюдь не случайно, страдают практически все демократические страны. В Соединенных Штатах демократический обед настолько вышел из-под контроля, что государственный долг в настоящее время составляет более 14 триллионов (14000 миллиардов) долларов - примерно 50000 долларов на душу населения. В большинстве европейских стран ситуация такая же. Голландский национальный долг вырос до 380 миллиардов евро на конец 2010 года, или почти 25000 евро на душу населения. Эти долги должны быть погашены когда-то за счет налогоплательщиков. Огромные деньги уже выплачиваются налогоплательщиками только для погашения процентов по долгу. В Нидерландах проценты по государственному долгу составили около 22 миллиардов евро в 2009 году - больше, чем было потрачено на оборону и развитие инфраструктуры. Это все пустая трата денег, результат прошлого разбазаривания средств налогоплательщиков. Но гниль проникает еще глубже. Наши демократические политики не только собирают налоги, которые они впоследствии тратят, им также удалось захватить контроль над нашей финансовой системой – над нашими деньгами. Через центральные банки, такие как Федеральная Резервная Система и Европейский Центральный Банк, наше демократическое правительство определяет, что является деньгами («законным платежным средством»), сколько денег создается и вливается в экономику, и насколько высоки процентные ставки. В то же время они разорвали связь, которая существовала между бумажными деньгами и лежащими в их основе ценностями, такими как золото. Вся наша финансовая система – включая все наши сбережения и пенсионные фонды, все деньги, которыми, как нам кажется, мы владеем – основана на необеспеченных золотом или иным реальным товаром бумажных деньгах, выпускаемых государством. Преимущество этой системы для наших правительств очевидно. У них есть "денежный кран", который они могут открыть всякий раз, когда хотят. Ни у одного абсолютного монарха в прошлом никогда не было ничего подобного! Демократические лидеры могут просто "накачать" экономику (и пополнить свою казну), если они хотят повысить свою популярность. Они делают это через центральный банк, который, в свою очередь, использует частные банки для осуществления процесса эмиссии денег. Система разработана таким образом, что частные банки получают специальное разрешение выдавать в кредит многочисленные денежные средства, которые хранят их клиенты (система с частичным банковским резервированием). Таким образом, с помощью различных трюков в экономику вбрасывается все больше бумажных или электронных денег. Это явление имеет ряд негативных последствий. Начнем с того, что стоимость денег уменьшается. Этот процесс уже происходит на протяжении целого столетия. Доллар потерял 95 процентов своей стоимости после создания Федеральной резервной системы в 1913 году. Вот почему мы, как граждане, замечаем, что товары и услуги постоянно дорожают. При наличии истинно свободного рынка цены имеют тенденцию постоянно падать в результате повышения производительности труда и конкуренции. Но наше правительство манипулирует системой, в которой денежная масса постоянно увеличивается, цены растут постоянно. Некоторые люди извлекают из этого выгоду (например, те, кто имеет большие долги, как и само правительство); другие находятся в худшем положении, например, люди, которые живут на фиксированную пенсию или имеют сбережения. Вторым следствием является то что всеми этими новыми деньгами, накачиваемыми в экономику, подпитывается один искусственный бум за другим. Так, у нас был бум недвижимости, бум на сырьевом рынке, бум на фондовом рынке. Но все эти чудеса из воздуха - все эти бумы оказываются мыльными пузырями, которые рано или поздно лопаются. Они возникали только потому, что рынки были наводнены легкими кредитами, и все игроки могли нагрузить себя долгами. Но такие вечеринки не могут продолжаться вечно. Когда становится ясно, что долги не могут быть погашены, пузыри лопаются. Вот как возникают рецессии. Власти обычно реагируют на спад так, как можно было бы ожидать от демократических политиков, а именно путем создания еще больше искусственных необеспеченных денег и закачивания еще больших средств в экономику (при этом, конечно, в кризисе винят "свободный рынок" или "спекулянтов"). Они делают это потому, что избиратели ожидают этого от них. Избиратели хотят, чтобы вечеринка продолжалась как можно дольше - и политики обычно исполняют их пожелания, потому что они хотят быть переизбранными. Американский писатель и политический деятель Бенджамен Франклин видел эту проблему еще в начале 18-го века. "Когда люди поймут, что они могут ”голосовать” себе деньги, это ознаменует конец республики", писал он. Включение печатного станка обычно дает некоторое облегчение - но это всегда временное явление. Сейчас мы, кажется, достигли той точки, в которой новые мыльные пузыри не могут быть созданы без разрушения системы в целом. Власти не знают, что делать дальше. Если они будут продолжать создавать деньги, они рискуют вызвать гиперинфляции, как в 1920-х годах в Германии или совсем недавно в Зимбабве. В то же время, они не осмеливаются перестать стимулировать экономику, потому что это ввергнет экономику в рецессию, и избирателям это не понравится. В общем, система похоже зашла в тупик. Правительства больше не могут поддерживать созданные ими иллюзии, но они не могут и лишить этих иллюзий. Итак, мы видим, что демократия ведет не к процветанию, но к постоянным инфляции и рецессиям, со всей неопределенностью и нестабильностью, которые приходят вместе с ними. Какая может быть альтернатива? Лекарство от этого демократического шабаша растранжиривания – это восстановление уважения к частной собственности. Если все фермеры имеют свой собственный участок земли, они не допустят чрезмерного выпаса скота. Если все плоды труда будут оставаться гражданам, они сделают так, чтобы их ресурсы не растрачиваются впустую. Это также означает что финансовая система должны быть вырваны из рук политиков. Денежно-кредитная система, как и любая другая хозяйственная деятельность, должна снова стать частью свободного рынка. Каждый человек должен иметь возможность выпускать свои собственные деньги или принимать деньги в любой форме, которая ему нравится. Механизмы свободного рынка будут гарантировать, что больше не надуваются пузыри - по крайней мере такого масштаба, которые мы имели при государственных манипуляциях нашей финансовой системой. Для многих людей такая денежная система свободного рынка может показаться пугающей. Но исторически это было скорее правилом, чем исключением. И это может помочь понять, что наше процветание - фантастическое богатство, которым мы пользуемся в настоящее время - в конечном счете, состоит из ничего иного, как того, что мы вместе производим как продуктивные граждане и выпускаем в виде реальных товаров и услуг. Ни больше, ни меньше. Все трюки и миражи нашего демократического правительства, производимые его бумажными деньгами, не могут изменить этого факта. Миф 6: демократия необходима для обеспечения справедливого распределения материальных благ и оказания помощи бедным Но разве демократия не необходима для обеспечения справедливого распределения богатства? Политики, конечно, часто говорят о солидарности и справедливом распределении, но насколько справедливыми являются их схемы на самом деле? Для начала, прежде чем богатство может быть распределено, оно должно быть произведено. Государственные субсидии и услуги не являются бесплатными, хотя многие люди, похоже, думают именно так. Примерно половина из того, что зарабатывается продуктивным населением, забирается правительством и затем перераспределяется. Но давайте предположим, что государство должно перераспределять богатства между гражданами; все еще остается вопрос о том, приводит ли демократическая система к справедливому распределению. Идут ли деньги тем людям, которые действительно в них нуждаются? Если бы только это было правдой! Большинство грантов и субсидий отходит группам специальных интересов. Приведу только один пример, две пятых бюджета ЕС тратится на сельскохозяйственные субсидии. Лоббистские группы ведут бесконечную борьбу за гранты, привилегии и рабочие места. Каждый хочет питаться от кормушки, в которой хранятся "общественные средства". В этой системе поощряется паразитизм, фаворитизм и зависимость, индивидуальная ответственность и самостоятельность не приветствуется. Приведем некоторые примеры групп влияния, которые извлекают выгоду из этих договоренностей, хотя навряд ли их можно считать бедными или обездоленными: агентства международной помощи, банки, крупные корпорации, фермеры, общественные вещательные станции, экологические организации, учреждения культуры. Они могут получить миллиарды в виде грантов и субсидий, потому что они имеют прямой доступ к власти. Самые крупные "чистые получатели" – это, конечно, государственные служащие, которые управляют системой. Они убеждают нас в том, что являются совершенно необходимыми, и вознаграждают сами себя большими зарплатами. Группы влияния не только получают прибыль от государственных щедрот, но и знают, как влиять на законодательство, чтобы получать выгоду за счет остальной части общества. Есть бесчисленные примеры этого. Подумайте об ограничениях на импорт и квоты, которые приносят пользу сельскохозяйственному сектору, но увеличивают цены на продукты питания. Или профсоюзы, которые заодно с политиками поддерживают минимальную заработную плату высокой, тем самым ограничивая конкуренцию на рынке труда. Это происходит за счет наименее образованных граждан, которые не могут устроиться на работу, потому что компаниям слишком дорого нанимать их. Другим примером являются законы о лицензировании, умный способ избавиться от нежелательных конкурентов. Фармацевты используют законы о лицензировании, чтобы блокировать конкуренцию со стороны аптек и интернет-поставщиков. Медицинская профессия блокирует конкуренцию со стороны "нелицензированных" поставщиков медицинских услуг. Похожим примером служит система государственной выдачи патентов и авторских прав, которую существующие компании, например, фармацевтическая промышленность и индустрия развлечений, используют, чтобы не допустить новичков в бизнес. Но не могут ли избиратели восстать против особых преимуществ, имеющихся у лоббистских групп? В теории это возможно. Но на практике это случается редко, потому что выгода, которую извлекают привилегированные группы, значительно перевешивает затраты отдельного члена общества. Например, если фунт сахара становится на три цента дороже из-за импортных пошлин, это может быть очень прибыльным для отечественных производителей сахара (и государства), но для индивидуальных потребителей это не стоит того, что бы протестовать. Поэтому группы влияния чрезвычайно мотивированы, чтобы сохранить эти выгоды, в то время как большие массы избирателей слишком заняты, чтобы беспокоиться об этом. Большинство людей, вероятно, даже не подозревает о существовании большинства из этих “сладких” сделок. Тем не менее, все такие схемы, вместе взятые, приводят к значительным затратам - и, следовательно, к более низкому уровню жизни - для всех нас, у кого нет лоббистов, работающих на нас в Вашингтоне или иной столице. Таким образом, демократическая политика неизбежно вырождается в машину перераспределения средств для наиболее влиятельных и наиболее организованных клубов, получающих прибыли за счет всех остальных. И, само собой разумеется, система работает в обоих направлениях, ответной благодарностью лоббистских групп путем спонсирования ими политических кампаний. В нашей стране, Нидерландах, которую можно рассматривать как типичное европейское демократическое государство всеобщего благосостояния, Бюро Социального и Культурного Планирования (государственное учреждение) заключает в докладе, опубликованном в августе 2011 года, что группы со средним уровнем дохода получают меньше выгод от государственных пособий, чем группы с низким и высоким доходом. Фактически, исследователи обнаружили, что наибольшую выгоду от правительственных льгот получают группы с самыми высокими доходами! Исследование касается только 2007 года, но нет никаких оснований считать, что результаты будут отличаться в другие годы. Группы с высокими доходами в Нидерландах получают эти выгоды, в частности, за счет субсидий на высшее образование, уход за детьми и искусство. Многие люди боятся, что если образование, здравоохранение, общественный транспорт, жилье и так далее останутся в "зоне действия сил свободного рынка", бедные не смогут позволить себе эти услуги. Но свободные рынки на самом деле довольно хорошо выполняют свою работу, обслуживая бедных. Возьмите супермаркеты, которые обеспечивают нас самым необходимым в жизни: едой. Они обеспечивают высокое качество продукции, по низким ценам, с возможностью широкого выбора. Благодаря инновациям и конкуренции, свободный рынок дает возможность группам населения с низкими доходами, таким как рабочие и студенты, наслаждаться такими товарами, как автомобили, персональные компьютеры, мобильные телефоны и воздушный транспорт, которые ранее могли себе позволить только богатые люди. Если бы уход за пожилыми людьми был организован так же, как и супермаркеты, без вмешательства со стороны государства, разве не наблюдали бы мы аналогичных результатов? В этом случае, пожилые люди и их родственники решали бы, какие услуги им необходимы и по какой цене. Они имели бы гораздо больший контроль над уходом, который они получают, и над тем, что они за это платят. Не пострадает ли качество, если государство больше не будет вмешиваться в работу школ, больниц и сектор ухода? Совсем наоборот. Каким было бы качество в наших продовольственных магазинах, если бы они были организованы как государственные школы? Вы не можете ожидать того, что несколько "специалистов" в Вашингтоне, будут эффективно управлять большими и сложными областями, такими как образование и здравоохранение. С их бесконечными реформами, указами, комитетами, комиссиями, официальными документами, указаниями, руководствами, расширениями и сокращениями они, в конечном итоге, ничего не производят кроме все более и более растущей бюрократии. Настоящие эксперты работают в школах и больницах. Они знают большую часть в своей области знаний, и лучше других могут организовать работу своих учреждений эффективно. И если они будут плохо работать, они просто не выживут в условиях свободного рынка. По этой причине качество образования и здравоохранения улучшится, а не ухудшится, без вмешательства правительства. Бюрократия, очереди и переполненные классы исчезнут. Подобно тому, как на свободном рынке существует очень мало грязных супермаркетов с плохими продуктами или оптиков, очередь к которым нужно занимать за полгода. Они просто не выживут. Конечно, всегда есть люди, которые не в состоянии себя обеспечить. Эти люди нуждаются в помощи. Но необязательно создавать массивный перераспределительный механизм нашей демократической системы, чтобы помочь им. Это может быть сделано путем частных, благотворительных учреждений - или кем-то еще, кто захочет протянуть им руку помощи. Идея, что нам нужна демократия для того, чтобы помочь бедным и обездоленным, является дымовой завесой для прикрытия собственных интересов людей, которые и получают выгоду от этих механизмов перераспределения. Миф 7: Демократия необходима для того, чтобы жить вместе в гармонии Люди часто думают, что конфликтов можно избежать путем принятия решений демократическим путем. В конце концов, если все только следуют своим наклонностям, вы не можете мирно жить вместе, отсюда исходит этот аргумент. Это может быть верно, когда группа людей должна решить, стоит ли идти в кино или на пляж. Но большинство вопросов не нужно решать демократическим путем. В самом деле, демократическое принятие решений чаще всего порождает конфликты. Это происходит потому, что все виды личных и социальных вопросов превращаются в коллективные проблемы в условиях демократии. Заставляя людей соблюдать демократические решения, демократия приводит скорее к состязательным, чем к гармоничным отношениям между людьми. Например, «демократически» решается, что детям нужно преподавать в школе, сколько денег тратится на уход за престарелыми, сколько - на помощь странам третьего мира, разрешать ли курение в барах, какие телевизионные станции субсидируются, какие методы лечения покрываются медицинской страховкой, какова должна быть арендная плата, имеют ли право женщины носить платки, какие препараты людям разрешено принимать, и так далее. Все эти решения создают конфликты и напряженность. Можно легко избежать этих конфликтов. Пусть люди сами делают свой выбор и принимают на себя ответственность за его последствия. Предположим, что мы решили демократически, сколько и какой хлеб пекут каждый день. Это приведет к бесконечному лоббированию, проведению кампаний, спорам, митингам и акциям протеста. Сторонники белого хлеба будут рассматривать сторонников цельнозернового хлеба как своих политических врагов. Если все сторонники цельнозернового хлеба получат большинство, все субсидии на хлеб пойдут на приобретение цельной пшеницы, и белый хлеб может даже быть запрещен. И, разумеется, наоборот. Демократия похожа на автобус, полный людей, которые должны вместе решить, куда водителю нужно ехать. Прогрессивисты голосуют за Сан-Франциско, консерваторы предпочитают Даллас, либертарианцы хотят поехать в Лас-Вегас, зеленые хотят ехать в Вудсток, а остальные хотят ехать еще в тысячу разных направлений. В конце концов, автобус прибывает туда, где почти никто не захочет быть. Даже если водитель не имеет собственного интереса и внимательно прислушивается к тому, чего хотят пассажиры, он никогда не сможет удовлетворить все их пожелания. У него есть только один автобус, и почти столько пожеланий, сколько пассажиров. Это также является причиной того, почему новички в политике, которых сначала приветствуют как спасителей, в конце концов всегда разочаровывают людей. Ни один политик не может достичь невозможного. "Да, мы можем" всегда заканчивается на "нет, мы не можем”. Даже самый мудрый человек в мире не может исполнять противоположные желания. Не случайно, что политические дискуссии между людьми часто являются настолько эмоциональными. В самом деле, многие люди предпочитают не говорить о политике, когда они встречаются на социальном уровне. Это потому, что они обычно имеют очень разные представления о том, "как жить", а в демократии эти взгляды так или иначе должны быть согласованы. Решение проблемы с автобусом просто. Пусть люди сами решают, куда они хотят ехать и с кем. Пусть люди сами решают, как они хотят жить, пусть они решают свои собственные проблемы, создают свои собственные группы. Пусть они сами решают, что делать с их телами, умами и деньгами. Многие наши политические "проблемы" тогда исчезнут как по волшебству. В условиях демократии, однако, происходит совершенно противоположное. Система поощряет людей обратить свои индивидуальные предпочтения в коллективные цели, которым все должны следовать. Она поощряет тех, кто хочет поехать в пункт X, попробовать заставить других ехать в том же направлении. Одним из наиболее неблагоприятных последствий демократической системы является то, что люди вынуждены формировать группы, которые будут обязательно вступать в конфликт с другими группами. Это происходит потому, что только тогда, когда вы являетесь частью достаточно большой группы (или избирательного блока), есть шанс, что ваши идеи могут превратиться в закон. Таким образом, пожилые настраиваются против молодежи, фермеры - против городских жителей, иммигранты - по отношению к коренным жителям, христиане - против мусульман, верующие - против атеистов, работодатели - по отношению к работникам, и так далее. Чем больше различия между людьми, тем более острыми будут отношения. Когда одна группа считает, что гомосексуализм является грехом, а другая требует больше ролевых моделей геев в школах и учебных материалах, столкновение неизбежно. Почти все понимают, что свобода вероисповедания, которая развилась столетия назад, была разумной идеей, которая уменьшила социальную напряженность в отношениях между религиозными группами. В конце концов, католики больше не могут диктовать условия жизни протестантам, и наоборот. Но мало кто в наши дни, кажется, понимает, что напряженность возникает, когда благодаря нашей демократической системе сотрудники могут диктовать, как работодатели должны вести свой бизнес, пожилые могут заставить молодых оплачивать их пенсии, банки могут заставить граждан платить за их неправильное инвестирование, помешанные на своем здоровье могут заталкивать свои идеи в глотку другим людям, и так далее. Выгодно также представлять свою группу как слабую или находящуюся в неблагоприятном положении, или лишенную гражданских прав, или страдающую от дискриминации. Это дает вам дополнительный аргумент, чтобы попросить государственные пособия, и это дает правительству аргумент, чтобы оправдать свое существование и раздавать эти пособия во имя "социальной справедливости". Как отметил американский писатель Генри Луис Менкен: "То, что люди ценят в этом мире – это не права, а привилегии". Это относится ко многим группам в обществе и хорошо видно в условиях демократии. Там, где когда-то женщины, чернокожие и гомосексуалисты боролись за свободу и равные права, их современные представители чаще требуют привилегий, таких как квоты, предоставление искусстевнно неравных преимущественных возможностей и антидискриминационные законы, которые ограничивают свободу слова. Они называют это правами, но поскольку эти права применимы только к определенным группам, они являются в действительности привилегиями. Действительные права, такие как право на свободу слова, распространяются на всех. Привилегии же применимы только к определенным группам. Они основаны на насилии, потому что они могут предоставляться только заставляя других платить за них. Другая тактика получения льгот или привилегий из демократической системы – это представление вашего случая как необходимого для спасения общества от какого-то бедствия. Если мы не спасем климат, или евро, или банки, общество обречено, наступит хаос, пострадают миллионы людей. Х. Л. Менкен также разглядел и эту уловку. "Желание спасти человечество почти всегда является маскировкой стремления к власти", сказал он. Заметьте, что в условиях демократии люди не должны обязательно подкреплять свои слова делом. Они могут защищать нелегальных иммигрантов, если они живут там, где иммигранты не причиняют им беспокойства. Они могут голосовать за субсидии для оркестров и музеев, куда они сами не стали бы покупать дорогие билеты, зная, что расходы на субсидии будут покрываться другими людьми. Такие люди часто даже демонстрируют атмосферу морального превосходства. "Мы не хотим подвергать искусство воздействию свободного рынка", провозглашает сторонник субсидий на искусство. То же, что он действительно имеет в виду – это то, что он не хочет этого, и что он думает, что остальное общество должно платить за его предпочтения. "Мы" – это наиболее злоупотребляемое слово в демократическом обществе. Сторонники какой-то меры всегда говорят "мы хотим что-то", "мы должны что-то делать", "нам нужно что-то", "мы имеем право" - как если бы все естественным образом соглашались с ними. Что они действительно имеют в виду - это то, что они хотят этого, но не хотят принимать ответственность на себя. Люди скажут: «мы должны помочь странам третьего мира" или "мы должны воевать в Афганистане". Они никогда не скажут: «Я иду, чтобы помочь странам третьего мира, кто со мной?" или "Я собираюсь бороться против группировки Талибан". Демократия, таким образом, предлагает удобный способ перекладывания личной ответственности на других. Говоря «мы» вместо «я», говорящий перекладывает 99,999 процентов бремени решения на других. И политические партии с готовностью потворствуют этому. Они (явно или неявно) обещают своим избирателям, что бремя их любимых целей будет нести остальные люди. Таким образом, левые говорят: "Проголосуйте за нас, мы возьмем деньги у богатых и отдадим их вам". Правые говорят людям: "Голосуйте за нас, мы будем финансировать войну в Афганистане за счет средств людей, которые выступают против нее". Все они говорят фермерам: "Голосуйте за нас; мы гарантируем, что сельскохозяйственные субсидии будут выплачиваться не-фермерами". Это система доброй воли и солидарности, или же это антиобщественная, паразитическая система? Так называемая солидарность в условиях демократии в конечном счете основана на насилии. Но насильственная солидарность в действительности является противоречием. Солидарность, для того чтобы быть реальной, подразумевает добровольное действие. Вы не можете сказать, что тот, кого ограбили на улице, выражает солидарность с грабителем, какими бы благородными ни были побуждения этого разбойника. Дело в том, что те, кто использует демократическую систему для обеспечения силой солидарности, может делать это потому, что им самим не нужно платить это. Обратите внимание, что они никогда не выступают за то, чтобы подобное перераспределение богатств осуществлялось в глобальном масштабе. Если делиться с менее успешными людьми – это правильно, почему бы не распространить эти схемы социального обеспечения на весь мир? Почему бы не создать социальную справедливость в глобальном масштабе? Очевидно, что западные сторонники перераспределения понимают, что глобальное перераспределение приведет к снижению их доходов до нескольких тысяч долларов в год. Но, конечно, они не против "справедливого распределения" с более богатыми людьми. Если вы хотите раздавать свои деньги, вам не нужно, чтобы большинство одобрило это. Свободы достаточно. Вы свободны, чтобы открыть кошелек и отдать то, что пожелаете. Вы можете пожертвовать на благотворительность или найти единомышленников и раздавать средства вместе. Не существует никакого оправдания тому, чтобы заставлять силой остальных людей делать то же самое. Миф 8: демократия необходима для чувства общности Получается, что при демократии любое расхождение во мнениях приводит к борьбе за власть и ресурсы, при этом одни выигрывают за счет других. Каждый требует у государства, а государство заставляет остальных удовлетворить эти требования. Иначе и быть не может, ведь государство — это, в конечном итоге, не что иное, как инструмент получения власти с помощью насилия. В результате такая система портит людей; они требуют от своих правителей все больше и жалуются, если не получают требуемого. В то же время у них практически нет альтернативы участию в системе, ведь иначе на них будет наживаться остальное население. Таким образом, система убивает в людях уверенность в себе, способность за себя постоять. Одновременно она отбивает у них желание помогать другим, так как они уже вынуждены непрерывно им «помогать». Демократия настолько впиталась в наш образ мышления, что люди даже не подозревают, насколько антиобщественными на самом деле являются их взгляды и поступки. Сейчас каждый, кто хочет организовать спортивный клуб, культурное мероприятие, детский сад, экологическое объединение и так далее, первым делом стремится получить какую-нибудь субсидию от местных или федеральных властей. Иными словами, хочет, чтобы за его хобби заплатили другие. И это не так уж нелогично, ведь если вы не играете в эту игру, вам придется безвозмездно расплачиваться за хобби кого-нибудь еще. Но такая система не имеет ничего общего с духом товарищества, который ассоциируется у людей с демократией. Больше похоже на выживание сильнейших в борьбе за награбленное, роль которого выполняют налоги. Людвиг Эрхард, бывший канцлер Германии и архитектор немецкого послевоенного экономического чуда, признавал за демократией эту проблему. «Как мы собираемся продолжать наше движение к прогрессу, если все чаще следуем такому образу жизни, при котором никто не хочет брать на себя ответственность, а все ищут безопасности в коллективизме?», удивлялся он. «Если эта мания продолжится, наше общество выродится в такую социальную систему, когда у каждого руки запущены в чужой карман». Хотя и может возникнуть вопрос, не лишимся ли мы чувства национального единства, если перестанем принимать все решения «вместе»? Безусловно, страна в определенном смысле является сообществом. В этом нет ничего плохого, это, наверное, даже хорошо. В конце концов, в большинстве своем люди не одиночки. Им требуется общение, кроме того они нуждаются друг в друге по экономическим причинам. Другой вопрос, а действительно ли демократия так необходима для этого чувства единства? Это совсем не очевидно. Говоря о сообществе, вы говорите не только о политической системе. Людей объединяет язык, культура и история. У каждой страны свои национальные герои, знаменитости, спортивные звезды, а также своя литература, культурные ценности, трудовая этика и образ жизни. Ничего из перечисленного не связано с демократической системой. Все это существовало до появления демократии, и нет никаких причин считать, что без нее исчезнет. В то же время, вы не найдете ни в одной стране абсолютно однородной культуры. Люди везде очень разные. Существует множество региональных и этнических общин с жесткими внутренними взаимными обязательствами. И в этом тоже нет ничего плохого. В свободном обществе все эти социальные структуры и взаимоотношения могут сосуществовать. Главное, что стоит отметить — они добровольны. Они не насаждаются государством, да это и невозможно, ведь культура и сообщество — это вещи естественные. Государство не может навязывать их силой, да и к выборам они имеют мало отношения. Разница между этими общественными объединениями и демократией в том, что демократия — это организация с обязательным членством. Участие в подлинном сообществе добровольно. В любом сообществе, конечно, могут быть «демократические» правила. Члены теннисного клуба могут голосованием избирать своего руководителя и определять размер членских взносов. В этом нет ничего плохого. Это частные организации, и их члены свободны вступать или не вступать в них. Если им не нравится руководство клуба, они могут перейти в другой или организовать свой собственный. Добровольный характер клуба вынуждает руководство работать добросовестно. Если оно, например, будет заниматься фаворитизмом, многие члены клуба его просто покинут. Но в нашей демократической системе возможности покинуть клуб у вас нет. Демократия обязательна. Иногда люди говорят про свою страну: «Люби или проваливай». Но из этого следует, что страна принадлежит государству, коллективу, а каждый, кому выпало родиться в ее границах, по определению является подданным этого государства, хотя никогда этого не выбирал. Если на Сицилии мафия вымогает у людей деньги, никто не говорит «люби или проваливай». Если государство сажает гомосексуалистов в тюрьму, никто не говорит, что «у них нет причин для недовольства, ведь если им не нравятся правила, надо было эмигрировать». Как Сицилия по праву не принадлежит мафии, так и Соединенные Штаты (или любая другая страна) не принадлежат большинству или государству. Жизнь человека принадлежит только ему, и он не обязан подчиняться большинству. Люди имеют право распоряжаться своей жизнью как угодно, если они не занимаются насилием, воровством и мошенничеством. В условиях нашей национальной парламентской демократии мы в значительной степени лишены этого права. Миф 9: Демократия равна свободе и терпимости Один из самых закоренелых мифов о демократии состоит в том, что это она равнозначна «свободе». Для многих людей понятия «свобода и демократия» неразрывны как звезды и луна. Но на самом деле это противоположности. При демократии каждый должен подчиняться решениям государства. И тот факт, что государство избирается большинством, не имеет значения. Принуждение есть принуждение, независимо то того, осуществляется ли оно большинством или единоличным правителем. При нашей демократии никто не может уклониться от принятых правительством решений. Если вы не подчинитесь, будете оштрафованы, а если откажетесь платить штраф, в конечном итоге окажетесь в тюрьме. Вот как все просто. Попробуйте не оплатить проезд в транспорте. Или не заплатите налоги. В этом отношении принципиальной разницы между демократией и диктатурой нет. Людям вроде Аристотеля, жившим в то время, когда демократия еще не была священной коровой, это было очевидно. Он писал: «Неограниченная демократия — это, подобно олигархии, тирания, распространяемая на большое количество людей». Свобода означает, что вы не обязаны подчиняться большинству своих соотечественников, а можете принимать решения самостоятельно. Как однажды сказал экономист Джон Т. Вендерс: «Между демократией и свободой есть разница. Свобода не измеряется возможностью проголосовать. Она измеряется объемом вопросов, по которым мы не голосуем». В условиях демократии этот объем очень сильно ограничен. Демократия не принесла нам свободу, а скорее наоборот. Правительство принимает бесчисленные законы, делающие невозможными многие виды добровольного социального взаимодействия. Арендаторы и арендодатели не могут свободно заключать договоры так, как считают нужным, работодатели и работники не могут свободно договориться об устраивающих обе стороны заработной плате и условиях труда, врачи и пациенты не могут свободно выбрать лекарства, которые им можно использовать, школам запрещено свободно преподавать то, что они хотят, граждане не имеют права на «дискриминацию», предприятия не могут принимать на работу того, кого хотят, люди лишены возможности свободно выбрать себе профессию, во многих странах политические партии обязаны давать возможность женщинам-кандидатам баллотироваться на должность президента, образовательным учреждениям могут быть спущены расовые квоты, и далее по списку. Все это имеет мало общего со свободой. Почему люди не имеют права заключать любые договора или соглашения, которые они хотят? Откуда у третьих лиц право голоса по соглашениям, в которых они не участвуют? Законы, ограничивающие свободу заключать добровольные соглашения, могут принести пользу определенным группам людей, но неизбежно повредят другим. Закон о минимальной заработной плате выгоден некоторым работникам, но несправедлив к тем, кто зарабатывает меньше минимальной планки. Таких людей становится невыгодно нанимать, поэтому они остаются без работы. Точно так же законы, защищающие людей от увольнения, могут кому-то быть выгодны, но они отбивают у работодателей желание нанимать новых людей. Чем жестче законы о труде, тем больше у работодателя оснований опасаться, что он не сможет уволить работника, когда этого потребуют экономические обстоятельства. В результате он старается нанимать как можно меньше людей даже в благоприятный период. Опять же это, как правило, особенно больно ударяет по низкоквалифицированным работникам. Растущий, как результат этого, уровень безработицы в это же время заставляет людей, у которых есть работа, держаться за свои места. Аналогично, законы, регулирующие арендную плату, выгодны существующим арендаторам, но отбивают охоту у домовладельцев сдавать жилую площадь, а у инвесторов – развивать проекты в сфере недвижимости. Таким образом, эти законы приводят к дефициту жилья и росту арендной платы, что наносит ущерб людям, ищущим себе жилье. Или возьмем законы, устанавливающие минимальные стандарты качества для товаров и услуг. Разве не все от них выигрывают? Нет. Обратной стороной этих законов является то, что они ограничивают предложение товаров и выбор потребителей, приводят к росту цен (опять же, больше всего от них страдают бедные). Например, законы, устанавливающие стандарты безопасности для автомобилей, приводят к повышению цен на них и делают автомобили недоступными для людей с низким доходом, которые лишены права самостоятельно решать, какие риски они готовы взять на себя, садясь за руль. Чтобы понять, почему эти правила «безопасности» имеют серьезные недостатки, представьте, что правительство запретит продажу любого автомобиля качеством хуже, чем Мерседес-Бенц. Разве это не гарантирует того, что мы все будем водить самые лучшие и безопасные автомобили? Но за рулем, конечно же, останутся лишь те, кто может позволить себе такой автомобиль. Или спросите себя: почему бы правительству не увеличить минимальный размер оплаты труда в три раза? Мы все будем зарабатывать гораздо больше, не так ли? Ну, только те из нас, у кого после этого будет работа. Остальные не будут. Государство не может творить чудеса своими законами, даже если в это верит большинство людей. При демократии вам не только нужно делать, что говорит государство. В общем случае на любую деятельность требуется получить от него разрешение. На деле людям все же многое позволено, но главное слово здесь «позволено». Все свободы, которые у нас есть при демократии, предоставлены нам государством, которое может отнять их в любой момент. Хотя никто не спрашивает разрешения у государства на то, чтобы попить пива, неявно это согласие все же требуется. Наше демократически избранное правительство может запретить вам пить пиво, если захочет. И это действительно произошло в США во время сухого закона. В настоящее время в Соединенных Штатах нужно дорасти до 21 года, чтобы вам разрешили употреблять алкоголь. В других демократических государствах правила схожие. В Швеции крепкие спиртные напитки можно купить только в государственных магазинах. Во многих странах запрещена проституция. Норвежцы не могут «купить секс» даже за пределами Норвегии. В Нидерландах без разрешения правительства нельзя построить сарай или изменить внешний вид вашего дома. Ясно, что все это признаки диктатуры, а не свободы. Иногда звучит возражение, что в западных демократических странах большинство не может просто делать все, что пожелает. Или даже что демократия, наоборот, обычно защищает «права меньшинств». Это миф. Да, в настоящее время есть меньшинства, пользующиеся особым «протекторатом» государства, например феминистки, геи и этнические меньшинства. Другие меньшинства — мексиканцы, курильщики, наркоманы, предприниматели, сквоттеры, христиане — не могут и рассчитывать на такие преференции. Популярность некоторых меньшинств больше зависит от моды, чем от демократии. Причины того, что некоторые меньшинства остаются одни или к ним существует преимущественное отношение в условиях демократии, разнообразны. Некоторые из них очень шумные и сразу же выходят на улицы, когда их "права" (то есть привилегии) находятся под угрозой - например, некоторые государственные служащие, или союз рабочих или фермеров во Франции. К другим относятся осторожно, потому что они подозреваются в том, что реагируют агрессивно, когда должны соблюдать правила – это футбольные хулиганы, этнические банды или зеленые активисты. Если бы курильщики, один раз находясь в большинстве, ответили яростно на то, их свободы попираются, многие законы по борьбе с курением, вероятно, не прошли бы. Дело в том, что ни в демократической системе, ни в самом принципе демократии нет ничего, что гарантировало бы соблюдение прав меньшинств. Сам принцип демократии именно в том и состоит, что у меньшинства нет неотъемлемых прав. Парламент или конгресс могут принять любой закон, который захотят, не принимая во внимание меньшинства. И мода меняется. Сегодня меньшинство холят и лелеют, а завтра сделают козлом отпущения. Но ведь демократии имеют конституции, чтобы защитить нас от тиранического законодательства большинства! До определенного момента это так. Но учтите, что конституция США была принята до того, как в Соединенных Штатах появилась демократия. И Конституция может быть изменена демократической системой любым способом, которого захочет большинство - и часто это и происходило. Запрет утверждался поправками к конституции. Так было, например, с подоходным налогом. Само существование конституционных поправок показывает, что Конституция является предметом демократического контроля, то есть власти большинства. Не был совершенным и первый вариант Конституции. Он допускал рабство. В других демократических странах существуют конституции, которые еще меньше защищают индивидуальную свободу, чем Конституция США. В соответствии с голландской конституцией, государство должно обеспечивать жизнь людей, предоставлять рабочие места, жилье и здравоохранение, перераспределять богатство, и так далее. Эта конституция больше похожа на социал-демократическую предвыборную программу, чем на манифест свободы личности. У Европейского Союза есть Конституция, которая утверждает, что "деятельность Союза направлена на устойчивое развитие Европы, основанное на сбалансированном экономическом росте и ценовой стабильности, высококонкурентной социально-ориентированной рыночной экономике, нацеленной на обеспечение полной занятости и социального прогресса, и высоком уровне защиты и улучшения качества окружающей среды". Эти и другие статьи этого документа дают европейским властям много свободы для регулирования жизни людей. Кстати, население Франции и Нидерландов проголосовало против этой конституции на референдумах, но ее все равно удалось протолкнуть. Часто также говорят, что демократия сопутствует свободе слова, но это, опять же, миф. В демократии нет ничего, выступающего в пользу свободы слова, как уже говорил Сократ. В демократических странах есть все виды правил, ограничивающих свободу слова. В Нидерландах запрещено оскорблять королеву. В Соединенных Штатах Первая Поправка к Конституции гарантирует свободу слова, но "за исключением непристойности, клеветы, подстрекательства к мятежу и оскорблений, а также преследования, привилегированных связей, коммерческих тайн, секретных материалов, авторских прав, патентов, военных действий, коммерческих речей, таких как реклама, ограничений по времени, месту и способу". Это довольно много исключений. Однако следует отметить, что Конституция США - и свобода слова, которая пришла вместе с ней - была принята еще до появления демократии. Причины, по которым люди в западных демократиях обладают рядом свобод, заключаются не в том, что они являются демократиями, но в том, что в них присутствуют классические либеральные или либертарианские традиции, которые возникли в семнадцатом и восемнадцатом веках, прежде чем эти страны стали демократическими. Многие люди в этих странах не хотят отказываться от этих свобод, хотя дух свободы постоянно размывается атмосферой демократического вмешательства. В других частях мира люди меньше привязаны к личным свободам. Многие незападные демократии оказывают очень мало уважения к свободе личности. В демократических исламских странах, таких как Пакистан, женщины имеют мало свобод, и там отсутствуют свобода слова и свобода вероисповедания. В этих странах демократия является оправданием для угнетения. Если бы демократия была введена в абсолютных монархиях, таких как Дубай, Катар или Кувейт, это, скорее всего, привело бы скорее к уменьшению свободы, а не к ее увеличению. Палестинцы в секторе Газа демократическим путем избрали фундаменталистов, не очень то свободолюбивую группировку ХАМАС (результат, который затем, по иронии судьбы, не был принят Соединенными Штатами и другими западными демократическими правительствами). Миф 10: демократия способствует миру и помогает бороться с коррупцией На международной арене демократические государства почти по определению считаются «хорошими», другие же – плохими. В конце концов, демократии миролюбивы, не правда ли? Это не совсем так. Слишком часто демократии показывают себя милитаристскими. США, самая мощная демократическая страна в мире, развязала десятки войн. Американское правительство провело многочисленные перевороты, свергло ряд правительств, оказывало поддержку диктаторам (Мобуту, Сухарто, Пиночет, Маркос, Сомоса, Батиста, шах Ирана, Саддам Хусейн и так далее) и сбрасывало бомбы на беззащитных мирных жителей - даже атомные бомбы. В настоящее время Соединенные Штаты имеют войска на более чем 700 военных базах более чем в ста странах, и они тратят примерно столько же на «защиту», что и остальные страны мира, вместе взятые. Демократическая Британия изобрела концлагеря (в Южной Африке) и была первой в подавлении националистической оппозиции в своих колониях путем воздушных бомбардировок, уничтожения целых деревень (в Ираке в 1920 году). Демократическая Британская Империя подавила многочисленные восстания за независимость в своих колониях, например, в Афганистане, Индии и Кении. Сразу после освобождения союзниками от нацистов, демократические Нидерланды начали войну в Индонезии против людей, которые хотели быть независимыми. Франция сделала то же самое в Индокитае. Демократические страны, такие как Бельгия и Франция, вели много грязных войн в Африке (например, в Бельгийском Конго и Алжире). Соединенные Штаты в настоящее время всё ещё ведут войны в Ираке и Афганистане, которые сопровождаются пытками и тысячами невинных жертв. Одна из вариаций этого мифа утверждает, что демократии не воюют друг против друга. Бывший премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер заявила это во время визита в Чехословакию в 1990 году ("демократии не воюют друг с другом"), и Билл Клинтон заявил это в своем выступлении в Конгрессе США в 1994 году ("демократии не нападают друг на друга"). Это означает, что все войны, которые вели демократические страны, были более или менее оправданны, потому что они были направлены не на другие демократические страны, и что если бы весь мир был демократическим, в нем больше не было бы войн. Это правда, что после Второй мировой войны большое количество «западных» стран - которые также являются "демократиями" - были объединены в блок НАТО и не имеют тенденции нападать друг на друга. Но это не значит, что это имеет какое-то отношение к демократии, или что исторически демократии были мирными по отношению друг к другу. В Древней Греции демократические города-государства регулярно вели войны друг с другом. В 1898 году Соединенные Штаты Америки и Испания вели войну. Первая мировая война велась против Германии, которая была не менее демократической, чем Англия или Франция. Демократическая Индия и демократический Пакистан вели несколько войн, начиная с 1947 года. Соединенные Штаты Америки поддерживали антидемократические перевороты против демократически избранных правительств в Иране, Гватемале и Чили. Израиль вел войны против демократических стран, таких как Ливан и сектор Газа. Демократическая Россия недавно вела сражение с демократической Грузией. Причина, по которой современные западные демократии не воюют друг с другом после Второй мировой войны, связана с очень конкретными историческими обстоятельствами, на основе которых сложно делать обобщенные выводы. Наиболее важной причиной является то, что эти страны были объединены в военный альянс, НАТО. Существует также "закон", который утверждает, что "не существует таких двух стран, в которых находится ресторан McDonald’s, и которые воевали бы друг против друга." Это казалось верным довольно долгое время – пока не случились бомбардировки Сербии войсками НАТО в 1999 (более поздние контримеры – вторжение в Израиля в Ливан и конфликт между Россией и Грузией). Но это значит так же мало, как заявления Клинтона и Тэтчер. Можно даже утверждать, что демократия привела к усилению борьбы. Прежде, чем демократия стала популярной, до восемнадцатого века, короли вели войны с помощью наемных армий. Не существовало призыва на военную службу, и люди не должны были воевать или ненавидеть другие народы. С появлением демократических национальных государств это положение изменилось. Во всех демократических странах была введена всеобщая воинская обязанность, начиная с Франции времен Французской Революции. Все население было мобилизовано для участия в войнах против народов других стран. Призывники могут быть легко использованы в качестве пушечного мяса, поскольку их можно заменить новыми призывниками. Может показаться нечестным отождествлять демократию с национализмом, но эти две идеологии стали популярными одновременно по какой-то причине. Демократия означает управление в руках "народа". Эта идея, безусловно, таит в себе националистические тенденции. Вместе демократическими "правами" пришли демократические обязанности. Вы обладаете избирательными правами и, следовательно, у вас есть обязанность воевать для обороны своей страны. Давайте не будем забывать о том, что катастрофическая Первая мировая война - которая проложила путь тоталитарным государствам ХХ века и Второй Мировой Войне - велась в значительной степени демократическими или полудемократическими странами. Первая Мировая Война велась в Европе после того, как демократический национализм в значительной степени отбросил назад классическое либеральное мышление. Также и в Соединенных Штатах Америки толчком для начала войны послужили прогрессивные демократы, которые начали доминировать в общественном мнении в конце девятнадцатого века. Соединенные Штаты Америки участвовали в Первой Мировой Войне под известным лозунгом президента Вильсона: "сделать мир безопасным для демократии". Если бы американцы остались верны либертарианским, "изоляционистским" принципам отцов-основателей, Соединенные Штаты не ввязались бы в Первую Мировую Войну. Тогда война, скорее всего, закончилась бы неопределенно. В этом случае у союзников не было бы возможности заставить Германию подписать обременительный Версальский договор, Гитлер мог никогда не прийти к власти, и не произошло бы Второй Мировой Войны и Холокоста. Демократия не обязательно приносит больше «прозрачности» и подотчетности, как это часто утверждается. Действительно, тот факт, что политикам нужны голоса для того, чтобы быть избранными, поощряет коррупцию. Они должны что-то сделать для своих избирателей, чтобы получить их голоса. Данный вид коррупции особенно распространен в Соединенных Штатах, стране, где законодатели продвигают бюджетные ассигнования, которые выгодны их избирателям. Американские политики часто не останавливаются ни перед чем, чтобы заполучить федеральные фонды или программы для своего штата или округа. Более того, они склонны быть пешками в игре мощных лоббистских организаций, которые финансируют их дорогостоящие избирательные кампании. Кроме того, "вращающиеся двери" Вашингтона стали притчей во языцех, когда обладающие властью люди переходят из политики в бизнес (или в военную сферу) и обратно без всяких угрызений совести. Другие демократические страны демонстрируют похожие формы коррупции. В развивающихся странах демократия почти всегда идет рука об руку с коррупцией. То же самое касается таких стран, как Россия, Италия, Франция и Греция. Коррупция почти неизбежна, когда государство обладает значительной властью, независимо от политической системы, которая, безусловно, включает и демократию. Миф 11: При демократии люди получают то, что они хотят Основная идея, лежащая в основе демократии, состоит в том, что люди получают то, чего они хотят - или, по крайней мере, то, чего хочет большинство. Иными словами, мы можем жаловаться на результаты работы нашей демократической системы, но в конечном итоге то, что мы имеем сейчас – это то, чего мы хотели, поскольку это то, что мы выбрали демократически. В теории это звучит хорошо, но в действительности дело обстоит не так. Например, мы можем считать, что все предпочитают лучшее образование. Пока что мы не получаем лучшего образования. А получаем мы измотанных учителей, насилие в школах, школы, работающие как «фабрики по обучению», студентов, которые уже не могут читать, писать и считать - но не лучшее образование. Почему это так? Это происходит не из-за отсутствия демократии; наоборот, это результат работы демократической системы. Тот факт, что образование управляется демократической системой, означает, что политики и бюрократы диктуют, как должно быть организовано образование, и сколько денег тратится на него. Это значит, что роль родителей, учителей и студентов при осуществлении собственного выбора сведена к минимуму. Государственное вмешательство означает, что школы и университеты наводнены планами, требованиями, правилами и регуляциями Министерства Образования. Подобная бюрократизация делает образование не лучше, а только хуже. Когда же люди впоследствии жалуются на качество образования, политики отвечают на это, осуществляя еще большее регулирование. Что они еще могут сделать? Идея о том, что они должны прекратить свое вмешательство, не приживается в умах политиков и бюрократов. Если бы они перестали вмешиваться, они бы неявно признали, что они – лишние, или даже вредные, чего они, конечно, никогда делать не станут. Это не в их интересах. Новые правила только усугубляют проблемы, потому что они еще больше ограничивают роль учеников, родителей и учителей. Они также приводят к большей бюрократии и часто создают порочные стимулы. Например, в Нидерландах бюрократы потребовали от школ проведения занятий в течение минимального количества часов, якобы для обеспечения качества образования. Но это никак не решило проблемы нехватки учителей, от которой страдали школы, и это привело к тому, что ученики были вынуждены сидеть в классе несколько часов, при этом ничего не делая. То, что правительство пытается управлять с помощью чисел, неудивительно. Издали единственное, что вы сможете измерить – это количество. Качество же видно лишь тем, кто непосредственно участвует в процессе. Демократическую систему можно сравнить с государственными заводами в Советском Союзе. Они централизованно контролировались и управлялись на основе чисел. Несмотря на (или, скорее, благодаря) все внимание, которое к ним проявляло государство, качество их продукции было низким. Ни один автомобиль производства коммунистических стран не мог конкурировать с западными моделями. Это происходило потому, что производство находилось под контролем бюрократов, а не потребителей. Откуда бюрократы могут знать, чего хотят потребители? И какие стимулы у них есть для улучшения? Централизованное планирование в Советском Союзе практически не принесло технологических или культурных инноваций. Сколько изобретений было сделано в коммунистических странах? Качество и инновации являются результатом конкуренции и выбора, а не централизованного контроля и государственного принуждения. Если частные компании хотят выжить, они должны конкурировать за счет максимально возможного снижения цены, или путем инноваций, повышения качества или за счет лучшего обслуживания. Государственные предприятия не имеют таких стимулов, так как они опираются на государственные деньги. Поскольку наша система образования (частично) организована с помощью демократической системы, она (в такой степени) является продуктом государства, что делает его похожим на государственные фабрики Советского Союза. Кстати, этот пример показывает, что демократия неизбежно приводит к определенной степени социализма. Свободный рынок не управляется демократическими процессами. Тем не менее, в некотором смысле свободный рынок является более «демократичным», чем демократия, поскольку граждане могут делать свой собственный выбор, вместо того, чтобы правительство выбирало за них. То, что касается образования, также относится и к другим секторам, которые находятся под демократическим управлением, таким как здравоохранение и борьба с преступностью. Большинство людей хотят лучшей защиты от преступности. Но демократия не обеспечивает того, что хотят люди. Люди голосуют за политиков, которые обещают бороться с преступностью, но результатом, как правило, является только снижение безопасности и рост преступности, а не наоборот. В Нидерландах количество преступлений на душу населения увеличилось в шесть раз в период с 1961 по 2001 год, и, каждый год 700000 уголовных преступлений, о которых сообщили в полицию, остаются нераскрытыми. Во многих из этих случаев (по крайней мере, в 100000 случаев) полиция знает преступника, но они не доводят дело до конца, потому что им не хватает времени, или же их это просто не волнует. Сотрудники полиции должны тратить большую часть своего времени на бумажную работу. Тем не менее, у них находится время на закрытие плантаций марихуаны и регистрацию незначительных нарушений правил дорожного движения. Плохая работа полиции является прямым результатом того, что она находится под демократическим управлением. Полиции была предоставлена монополия в правоохранительной сфере. Все понимают, что если бы корпорации ExxonMobil была предоставлена монополия на рынке нефтепродуктов, цена на бензин выросла бы, а качество услуг ухудшилось. То же самое относится и к полиции. Полиция – это организация, которая получает больше денег, когда она ловит меньшее число преступников. Если полиция добьется успеха в снижении уровня преступности, ее бюджет будет сокращен, и полицейские потеряют свои рабочие места. То же самое относится ко всем государственным организациям. Вы даже не можете обвинять людей, которые работают в этой системе. Только самые прилежные и нравственные люди в ней будут вести себя по-другому, принимая во внимание порочные стимулы системы. Хотя полиция не слишком успешна в поимке преступников, она очень искусна в одном: в заполнение бланков. Любой, кто когда-либо сообщал о преступлении, может подтвердить это. Едва ли их можно винить в этом – на них постоянно сваливаются всё новые правила, которые они должны соблюдать. В Нидерландах из 7000 дополнительных сотрудников полиции, которые приступили к работе в период между 2005 и 2009 годами, только 127 человек в результате активно выполняли свою работу на улицах. По данным полиции, это было результатом огромной бюрократической нагрузки, созданной государственным регулированием. Еще хуже то, что полиция получает все больше – а не меньше – полномочий. Это особенно верно в отношении Соединенных Штатов Америки, после нападения террористов 11 сентября 2011 года, когда правоохранительным органам были предоставлены самые значительные – и сомнительные - полномочия, такие как профилактические обыски в аэропортах, право размещать устройства прослушивания телефонов, пытки подозреваемых в терроризме, а также пренебрежение средствами судебной защиты граждан, которые раньше были само собой разумеющимися в нашей правовой системе, такие как хабеас корпус. Есть ли альтернатива этой иерархической охране, которую нам навязывают? Конечно. Альтернатива состоит в том, чтобы отдельные люди, предприятия, районы и города получили больше контроля над своей собственной безопасностью. Монополия полиция должна уступить место конкуренции среди охранных фирм. Люди не должны быть вынуждены платить налоги для правительственной полиции, и должно быть разрешено нанимать частные охранные фирмы. Это приведет к снижению цен и повышению качества. Даже сейчас сектор частных охранных услуг растет быстрыми темпами, так как люди все больше понимают, что они не могут полагаться на полицию в плане защиты. Все, что касается образования и полиции, затрагивает также и другие "общественные" секторы, такие как здравоохранение. И здесь тоже демократический контроль приводит к снижению качества и росту стоимости. Можно только попробовать представить себе инновации, которые произошли бы в сфере здравоохранения, если бы она действительно стала частью свободного рынка. Дело в том, что люди, как правило, не получают то, чего они хотят при демократии. Демократический принцип «один размер годится для всех» приводит к централизации, бюрократии и монополизации (характеристики социализма). Это неизбежно приводит к снижению качества и высокой стоимости. Если вам нужны доказательства того, что демократия не выполняет своих обещаний, примите во внимание, что на каждых выборах политики признают, что правительство наломало дров. Каждый раз они обещают, что они будут менять все - образование, охрану, здравоохранение и так далее - к лучшему. Но они всегда предлагают одно и то же решение: дайте нам больше денег и власти, и мы исправим ошибки. Конечно, этого не происходит, потому что проблемы эти вызваны деньгами и властью все тех же политиков. Миф 12: Мы все демократы Если демократия не способна предоставить людям то, чего они действительно хотят, почему же большинство людей все еще поддерживает ее? Не потому ли, что каждый благонамеренный гражданин является демократом, хотя он может иногда жаловаться на правительство? Последнее утверждение спорно. Если люди действительно верят во что-то, это зависит не от того, что они говорят, а от того, что они делают, когда у них есть возможность свободного выбора. Если кого-то заставляют есть курицу каждый день и он говорит, что любит курицу, это звучит не очень убедительно. Этому можно верить, если у него есть выбор не есть курицу. То же самое относится к демократии. Демократия является обязательной. Каждый должен принимать участие в ней. Отдельные люди, поселки, города, округа, государства - все они должны подчиняться, и никто не может «отколоться». Станут ли люди переезжать в другой город, в двадцати милях, если налоги там ниже и бюрократия менее навязчива, даже если они не будут допущены к голосованию? Многие, вероятно, станут. Многие люди уже «голосуют ногами» и переезжают в процветающие регионы мира, где мало демократии или она вообще отсутствует. Если человек живет в условиях демократии и говорит, что он за демократию, это звучит как слова гражданина Советского Союза, который утверждает, что он выбрал бы автомобиль Lada, даже если бы имел возможность купить Chevrolet и Volkswagen. Возможно, но маловероятно. Подобно советским людям, у которых не было другого выбора, кроме Lada, у нас нет другого выбора, кроме демократии. В самом деле, многие благонамеренные демократы, несомненно, будут счастливы избежать мер, которые они якобы выбрали путем голосования. Если бы у людей был выбор, стали бы они на самом деле добровольно платить правительству налог по программе социального страхования, не зная, что их пособия по социальному обеспечению будут существовать к моменту их выхода на пенсию? Сколько некачественных дорогостоящих услуг правительства они оплачивали бы добровольно, если бы у них был выбор тратить свои деньги так, как им хочется? Американский экономист Уолтер Уильямс распознал тот факт, что, как правило, мы не хотим, чтобы наши собственные решения становились демократическими решениями. Он писал: "Чтобы подчеркнуть оскорбительность для свободы, которая заключается в демократии в том, что правит большинство, просто спросите себя, сколько решений в Вашей жизни Вы хотели бы принять демократически. Как насчет того, какой автомобиль вы водите, где вы живете, на ком женитесь, едите индейку или окорок на обед в день Благодарения? Если бы эти решения были приняты в рамках демократического процесса, средний человек рассматривал бы это как тиранию, а не личную свободу. А разве это не меньшая тирания для демократического процесса определять, приобретете ли вы полис страхования здоровья или будете откладывать деньги на пенсию? И для себя, и для наших ближних по всему миру, мы должны выступать за свободу, а не за демократию, которой мы стали, где жуликоватый Конгресс сделает что угодно для того чтобы собрать большинство голосов". Тот факт, что многие сторонники демократии на самом деле не верят в идеи, которые они продвигают, хорошо виден в лицемерном поведении демократических политиков и чиновников, которые слишком часто не делают того, что они проповедуют. Подумайте о политиках-социалистах, которые критикуют высокие зарплаты руководителей компаний и затем присоединяются к корпорациям, когда уходят из политики. Или о политиках, которые проповедуют блага мульткультурализма, но живут в белых кварталах и отправляют своих детей в белые школы. Или политиков, которые голосуют за войны, но никогда не пошлют своих детей воевать. Есть несколько причин, по которым люди утверждают, что поддерживают демократию, даже если их поведение говорит об обратном. Во-первых, понятно, что люди приписывают наше относительное процветание политической системе, в которой мы живем. Мы достаточно состоятельны, и мы живем в демократической стране, поэтому демократия должна быть хорошей системой - так строятся их рассуждения. Но это ошибочно. Сравните эти рассуждения с тем, что некоторые апологеты Советского Союза говорят о Ленине и Сталине. Конечно, эти диктаторы, совершали зверства, но, тем не менее, люди должны быть благодарны им, потому что при их власти Советский Союз стал промышленной страной, и у каждого появилось электричество. Но Россия так или иначе была бы "электрифицирована" и индустриализована в ХХ веке, даже если бы никогда не было Ленина и Сталина. Аналогично, прогресс, которого мы достигли в нашем обществе, невозможно приписать только нашей политической системе. Посмотрите на Китай. Китайская экономика растет с головокружительной скоростью, но в стране нет демократии. Процветание основано на степени экономической свободы, которая есть у людей, и на безопасности их права собственности, а не на степени демократии. Вторая причина, по которой люди склонны поддерживать нашу систему – это то, что им трудно представить себе, какой была бы их жизнь, если бы они могли сохранять все деньги, которые они заработали, и не должны были платить налоги. Вы можете видеть "бесплатное" шоссе общего пользования, по которому вы едете, но вы не можете видеть новый центр здравоохранения, который можно было бы построить за те же деньги. Вы точно так же не можете представить себе отпуск, который у вас мог быть, если бы вам не пришлось платить за войну в Ираке. Еще менее заметны новшества, которое могли бы произойти, если бы правительство не вмешивалось в экономику. На свободном рынке, несомненно, было бы разработано множество новых и спасительных методов лечения, которые сейчас задушены бюрократией. Часто это выглядит так, как будто правительство волшебным образом предоставляет многие вещи бесплатно, но у этого есть скрытая цена: все возможности - услуги, продукты, инновации - которые не создаются, потому что средства для их создания узурпированы государством. Люди видят только то, что правительство волшебным образом извлекает из шляпы – но не то, что исчезает в ней. И, наконец, есть третья причина, по которой мы думаем, что мы все демократы – а именно: мы думаем так потому, что нам постоянно говорят об этом. Наши школы, средства массовой информации, политики – они постоянно выдают сообщение о том, что единственной возможной альтернативой демократии является диктатура. Если рассматривать это божественное состояние как оплот против зла, кто же осмелится выступать против демократии? Миф 13: Не существует (лучшей) альтернативы Если вы говорите, что вы против демократии, люди сразу же начнут подозревать, что вы поддерживаете диктатуру. Но это ерунда. Диктатура не является единственной альтернативой демократии. Альтернативой покупке автомобиля демократическим путем является не покупка автомобиля диктатором для вас, а то, что вы сами покупаете автомобиль для себя. Уинстон Черчилль сказал: «Демократия является худшей формой правления, за исключением всех остальных, которые были опробованы». Иными словами, демократия имеет свои недостатки, но не существует лучшей системы. В своей знаменитой книге «Конец истории и последний человек» Фрэнсис Фукуяма даже написал об «универсализации западной либеральной демократии как окончательной форме человеческого правления». По его предположению, ничего лучше не могло бы существовать. Таким образом, любую критику демократии удобно уничтожить в зародыше. Демократия, по идее, стоит "над политическими партиями и идеологиями", и из-за этого ее божественного состояния другую или лучшую альтернативу невозможно себе представить. Но это чистой воды пропаганда. Демократия является специфической формой политической организации. Нет никаких оснований полагать, что это обязательно лучший принцип организации. Мы не используем демократию в научной сфере, мы не голосуем о научной истине; мы используем логику и факты, и не зря. Поэтому нет никаких оснований считать, что демократия непременно является лучшей системой в политической сфере. Почему люди не могут организоваться иначе, чем в нации-государстве, в котором управляет "народ"? Например, в небольшие сообщества? Но против децентрализации активно выступают наши демократические правители, и они даже сделали ее невозможной. Если демократия на самом деле такая хорошая система, можно было бы ожидать, что людям будет предоставлена возможность добровольно присоединиться - или выйти – из демократического государства. Учитывая блага демократии, большинство людей, разумеется, выстроится в очередь, чтобы присоединиться к ней? Однако это совсем не тот случай. Ни в одной демократической стране, включая Соединенные Штаты, штатам или регионам не разрешается идти своим собственным путем. В самом деле, в демократических странах наблюдается скорее противоположная тенденция ко все большей и большей централизации. Европа, со своей стороны, постепенно превращается в демократическую сверхдержаву. С сомнительным результатом, поскольку теперь немцы могут решать, как должны жить греки, и наоборот. В этой мега-демократии страны имеют возможность обременять жителей других стран последствиями своей близорукой экономической политики - как граждане в национальной демократии могут жить за счёт своих сограждан. Некоторые страны транжирят деньги – они не сберегают; они балуют своих чиновников щедрыми пенсионными схемами и создают долги, которые они никогда не смогут выплатить - и если они смогут договориться с достаточным числом других стран ЕС, они могут заставить налогоплательщиков более успешных стран оплачивать эти счета. Такова логика демократии на европейском уровне. Чем больше демократическое государство, и чем более неоднородно его население, тем больше возникающее напряжение. Различные группы в таком государстве не будут долго колебаться, чтобы использовать демократический процесс для грабежа и для того, чтобы как можно больше мешать другим людям ради собственной выгоды. Чем меньше административные единицы, и чем более однородно население, тем больше шансов, что эксцессы демократии останутся ограниченными. Люди, которые знают друг друга лично или чувствуют связь друг с другом, с меньшей вероятностью будут грабить и угнетать друг друга. По этой причине было бы неплохой идеей предоставить людям возможность «административного отделения». Если бы штату Нью-Гемпшир было позволено отделиться от Соединенных Штатов, у него было бы гораздо больше свободы организовать вещи иначе, чем это делается, например, в Калифорнии. Он мог бы реализовать свою собственную систему налогов, которые были бы одинаково благоприятными для предпринимателей и наемных работников. Регионы конкурировали бы друг с другом, и законы были бы приведены в большее соответствие с тем, чего хотят люди. Люди могли бы "голосовать" ногами, переезжая в другой штат. Управление стало бы более динамичным и менее бюрократическим. Регионы могли бы учиться друг у друга, потому что каждый из них может экспериментировать с различными политиками. Вопросы пособий для бедных слоев населения, например, могли бы быть организованы гораздо лучше на местном уровне. Местное управление предотвращает злоупотребления и является лучшей гарантией того, что те, кто действительно нуждается в помощи, получают ее, и деньги не тратятся на нахлебников. Демонтаж национально-демократического социального государства также важен для успешной интеграции меньшинств. Сейчас многие иммигранты просто живут за счет государства всеобщего благосостояния. Таких иммигрантов никто не хочет. Но большинство людей не против иммигрантов, которые могут позаботиться о себе сами и готовы влиться в общество. Кстати, Черчилль также говорил: «Лучший аргумент против демократии – это пятиминутная беседа со среднестатистическим избирателем». II. Кризис демократии Результаты наступили ДЕМОКРАТИЯ, возможно, начиналась как великий идеал, призванный наделить властью народ, но через 150 лет практики мы видим результат, и он далеко не позитивный. Теперь ясно, что демократия – это порабощающая, а не освобождающая сила. Западные демократические страны пошли по пути социалистических стран и пришли к застою, стали коррумпированными, деспотичными и бюрократизированными. Как мы попытались показать выше, это произошло не потому, что демократический идеал был искажен – напротив, потому что этот идеал имеет коллективистскую природу. Если вы хотите узнать, как демократия работает на самом деле, давайте рассмотрим следующий пример. Йоргос Папандреу, греческий политик-социалист, победил на выборах в своей стране в 2009 году с простым лозунгом: ДЕНЬГИ ЕСТЬ! Его консервативные противники сократили заработную плату государственных служащих и другие государственные расходы. Папандреу заявил, что в этом не было необходимости. "Lefta yparchoun" – таков был его боевой клич – деньги есть. Он легко победил на выборах. На самом деле денег, конечно, не было – или, вернее, деньги должны были поступить от налогоплательщиков других стран Европейского Союза. Но при демократии большинство всегда право, и если люди обнаруживают, что можно проголосовать за собственное обогащение, они неизбежно так и делают. Наивно полагать, что они будут вести себя иначе. Греческий пример также показывает, что люди в условиях демократии естественным образом обращаются к государству за заботой. Демократическое правление означает правление государства. В результате люди будут постоянно чего-то требовать от государства. Они будут становиться все более и более зависимыми от правительства при решении своих проблем и управлении своей жизнью. Независимо от проблем, с которыми они сталкиваются, они ожидают, что правительство разрешит их. Ожирение, наркомания, безработица, нехватка учителей или медсестер, снижение количества посетителей музеев – вы обозначаете проблему, а государство должно что-то с этим сделать. Что бы ни случилось – будь то пожар в театре, авиакатастрофа, драка в баре – люди ожидают, что правительство будет преследовать виновных и будет гарантировать, что ничего подобного не повторится. Если у людей нет работы, они ожидают, что правительство «создаст рабочие места». Если растут цены на бензин, люди хотят, чтобы правительство сделало что-нибудь с этим. На YouTube есть видео интервью с женщиной, которая только что прослушала речь президента Обамы и чуть не плачет от радости. Она восклицает: "Мне не придется беспокоиться об оплате бензина для моего автомобиля или об оплате ипотеки!" Такого рода менталитет выращивает демократия. И политики вполне хотят обеспечивать то, что люди требуют от них. Они подобны вошедшему в поговорку человеку, у которого есть только молоток, и который во всем видит гвоздь, чтобы ударить по нему. Точно так же, для каждой проблемы в обществе политики считают себя способными найти решение. В конце концов, именно поэтому они были избраны. Они обещают, что будут "создавать рабочие места", снижать процентные ставки, повышать покупательную способность населения, сделать владение собственным жильем доступным даже для самых бедных слоев населения, повышать качество образования, создавать игровые и спортивные площадки для наших детей, убеждаться в том, что все продукты и рабочие места безопасны, обеспечивать качественное и доступное здравоохранение для всех, избавить дороги от пробок, улицы – от преступности, а окрестности – от вандализма, защищать наши "национальные" интересы в остальном мире, применять «международное право» по всему миру, содействовать эмансипации и бороться с дискриминацией во всем мире, удостовериться в том, что пища безопасна, а вода чистая, "спасти климат", сделать страну самой чистой, зеленой, и самой инновационной в мире, и побороть голод на земле. Они будут исполнять все наши мечты и требования, защищать нас от рождения до самой смерти, будут убеждаться в том, что мы счастливы и довольны с раннего утра до поздней ночи - и, конечно, они сократят бюджет и уменьшат налоги. Вот мечты, из которых соткана демократия. Грехи демократии Очевидно, что в реальности это никогда не будет работать. Правительство не может добиться всех этих целей. В конечном счете, политики будут делать только то, что они могут сделать, а именно: 1. Забрасывать проблемы деньгами. 2. Устанавливать новые нормы и правила. 3. Создавать комиссии для контроля за соблюдением этих правил. Больше, как политики, они ничего не могут сделать. Они даже не смогут покрыть расходы на свою деятельность, которые лягут на плечи налогоплательщиков. Последствия этой системы вы можете наблюдать ежедневно и повсеместно: Бюрократия Демократия во всем мире привела к возникновению крупных бюрократий, которые все более произвольно управляют нашей жизнью. Так как они являются государственными, они имеют возможность убедиться, что хорошо защищены от суровых экономических реалий, с которыми сталкиваются все остальные из нас. Их департаменты никогда не разорятся, их самих навряд ли уволят, и они редко будут идти вразрез с законом, поскольку они сами – закон. В то же время они возложили тяжелую ношу на остальных из нас своими правилами и нормами. Повсюду новым компаниям мешают и отбивают у них желание работать множеством законов и бюрократических издержек, которые на них накладываются. Существующие предприятия также задыхаются под тяжестью бюрократии. В США стоимость регулирования, по данным Управления Малого Бизнеса (заметьте, это государственная организация), составляет 1,75 трлн. долларов в год, согласно статье на Википедии. Сильнее всего от системы страдают бедные и низкообразованные: они не могут найти работу, потому что их выдавливают с рынка посредством законов о минимальной заработной плате и других законов, повышающих стоимость труда. Им также очень сложно создать свой бизнес, так как они не представляют, как пробраться через бюрократические джунгли. Паразитизм Кроме чиновников и политиков, есть и другая группа людей, которые процветают в условиях демократической системы: те, кто управляет компаниями и учреждениями, которые обязаны своим существованием щедрости государства или особым привилегиям. Подумайте о менеджерах компаний военно-промышленного комплекса, о менеджерах банков и финансовых учреждений, поддерживаемых Федеральной Резервной Системой, а также о тех, кто работает в "дотационных отраслях" – в учреждениях культуры, на общественном телевидении, в службах социальной защиты, экологических организациях и так далее – не говоря уже про целый зоопарк "международных организаций". У многих из этих людей есть высокооплачиваемая работа, которой они обязаны своим «близким отношениям» с государством или его учреждениями. Это одна из форм институциализированного паразитизма при содействии и подстрекательстве нашей демократической системы. Мания величия Разочарованные тем, что они неспособны реально изменить общество, правительство регулярно запускает мегапроекты по помощи в восстановлении не слишком успешного промышленного сектора или для решения некоторых других благородных задач. Неизменно такие действия только увеличивают количество проблем, и они всегда обходятся гораздо дороже, чем это планировалось. Подумайте о реформах в области образования, здравоохранения, инфраструктурных проектов, и бессмысленных мероприятий в энергетике, таких как программа по производству этанола в Соединенных Штатах, или о проектах морской ветроэнергетики в Европе. Войны тоже можно рассматривать как "общественные проекты", реализуемые правительством для отвлечения внимания от внутренних проблем, раздувания общественной поддержки правительства, создания рабочих мест для низших классов, а также прямых огромных прибылей для компаний-фаворитов, которые, в свою очередь, финансируют избирательные кампании политиков, и у которых имеются рабочие места для тех же самых политиков, когда они выходят из политической игры. (Само собой разумеется, сами политики никогда не сражаются в войнах, которые они развязывают.) Разросшиеся пособия Политики, которые назначаются для борьбы с бедностью и неравенством, естественным образом воспринимают как свой священный долг задачу постоянно внедрять новые программы социального обеспечения (и новые налоги, чтобы платить за эти программы). Это служит не только их собственным интересам, но также интересам чиновников, отвечающих за реализацию этих программ. Социальное обеспечение сейчас составляет значительную часть государственных расходов в большинстве демократических стран. В Великобритании правительство тратит треть своего бюджета на социальные пособия. В Италии и Франции этот показатель приближается к 40 процентам. Многие общественные организации (например, профсоюзы, государственные пенсионные фонды, государственные учреждения занятости) имеют свою заинтересованность в сохранении и расширении социального государства. Типичным способом работы демократического правительства является то, что оно не предлагает никакого выбора и не заключает договоров с гражданами. Каждый вынужден оплачивать дорогое страхование от безработицы и страховые премии социального обеспечения, но никто не знает, какими выгодами они смогут воспользоваться в будущем. Деньги, которые должны быть выплачены, уже потрачены. Наступающий крах социального обеспечения является наиболее вопиющим примером такого расточительства. И имейте в виду, что не только "обездоленные" получают пособия. Многие "пособия" поступают богатым - например, для банков, которые получили 700 миллиардов долларов (после чего руководители наградили себя большими бонусами). Антисоциальное поведение и преступность Демократическое государство всеобщего благосостояния поощряет безответственность и антиобщественное поведение. В свободном обществе люди, которые себя ведут неподобающим образом, не в состоянии сдержать свои обещания или действуют без оглядки на других, лишаются помощи друзей, соседей и семьи. Тем не менее, наши государства всеобщего благосостояния говорят им: если больше никто не хочет помочь вам, мы поможем! Таким образом, люди получают вознаграждение за антиобщественное поведение. Поскольку они привыкли к тому, что правительство предоставляет все необходимое, у них развиваются менталитет нахлебников, которые не хотят работать ради своих денег. Что еще хуже, жесткие законы о труде (как и законы против дискриминации), делают сложной для работодателей возможность избавиться от сотрудников, которые неудовлетворительно выполняют свою работу. Кроме того, государственное регулирование сделало практически невозможным исключение студентов или увольнение учителей, которые отстают в учебе или ведут себя неподобающе. В рамках государственных проектов жилищного строительства очень трудно выселить кого-то, кто создает неприятности для своих соседей. Группам людей, которые плохо себя ведут в развлекательных ночных заведениях, не может быть отказано во входе из-за антидискриминационных законов. В довершение всего, правительство часто создает дорогостоящие программы помощи антиобщественным группам, таким как футбольные хулиганы. Таким образом, преступность вознаграждается и поощряется. Заурядность и более низкие стандарты Поскольку большинство в любом обществе, как правило, беднее, чем более успешные и компетентные члены общества, в демократическом обществе неизбежно возникает давление на политиков по перераспределению богатств, что значит отбирать у богатых и отдавать бедным. Вот таким способом успех в бизнесе и высокое качество наказываются за счет прогрессивного налога. Таким образом, демократия, как можно ожидать, приведет к отуплению населения и снижению общего культурного уровня. Там, где правит большинство, усреднение становится нормой. Культура недовольства Частные разногласия непрерывно превращались в социальные конфликты в условиях демократии. Это происходит потому, что государство вмешивается во все личные и социальные отношения. Все, что идет не так, где-то, начиная с плохо функционирующей государственной школы до местного бунта, раздувается до национальной (или даже международной) проблемы, по которой политики должны найти решение. Каждый чувствует себя побужденным и поощренным, чтобы навязать свое мировоззрение другим. Группы, которые считают себя обиженными, организуют блокады, акции протеста или забастовки. Это порождает общее ощущение разочарования и недовольства. Доктрина краткосрочности Главным определяющим стимулом для политиков в условиях демократии является желание быть переизбранными. Таким образом, их горизонты, как правило, не выходят за рамки предстоящих выборов. Кроме того, демократически избранные политики работают с ресурсами, которые им не принадлежат, и эти ресурсы лишь временно находятся в их распоряжении. Они тратят чужие деньги. Это значит, что им нет необходимости с осторожностью относиться к тому, что они делают в отношении будущего и что думают о нем. По этим причинам краткосрочные политики преобладают в условиях демократии. Один бывший голландский министр социального обеспечения однажды сказал: «Политические лидеры должны править так, как будто больше не будет никаких выборов. Так они смогли бы выработать долгосрочный взгляд на вещи». Но это как раз то, чего они сделать не могут, конечно. Как отметил американский автор Фарид Закария в одном из интервью: «Я думаю, мы сталкиваемся с настоящим кризисом в западном мире. То, что вы видите – это фундаментальная неспособность в каждом западном обществе сделать всего лишь одну вещь, которая заключается в том чтобы потерпеть любой вид краткосрочнго страдания для долгосрочного выигрыша. Всякий раз, когда правительство пытается предложить какие-то виды убытков, возникает восстание. И это восстание почти всегда успешно." Поскольку люди стремятся вести себя как нахлебники в условиях демократии, и политики ведут себя скорее как арендаторы, чем владельцы собственности, поскольку они лишь временно во власти, такой результат не должен никого удивлять. Тот кто арендует что-то имеет гораздо меньше стимулов быть осторожнее с собственностью и думать с расчетом на перспективу, чем хозяин собственности. Почему ситуация продолжает ухудшаться В теории люди могли бы голосовать за другую, менее бюрократическую и менее расточительную систему. На практике это вряд ли произойдет, так как существует слишком много людей, которые приобретают законную заинтересованность в сохранении системы. И поскольку правительство постепенно разрастается, эта группа растет вместе с ним. Как отмечал великий австрийский экономист Людвиг фон Мизес, бюрократия, в частности, будет сопротивляться любого рода изменениям с помощью зубов и когтей. "Бюрократ – это не только государственный служащий", писал Мизес. "Он, согласно демократической конституции, в то же время является избирателем, и, таким образом, является частью государства, своего работодателя. Он находится в своеобразном положении: он является и работодателем, и работником. И его денежный интерес в качестве сотрудника возвышается над его интересом как работодателя, так как он получает гораздо больше от государственных средств, чем он вкладывает в них. Эта двойная связь становится все более важной с увеличением количества людей на службе у правительства. Бюрократ как избиратель больше стремится к увеличению бюджета, нежели сохранять бюджет сбалансированным. Его основной задачей является пополнение фонда заработной платы». Экономист Милтон Фридман разделить трату денег на четыре типа. Первый – это когда вы тратите деньги на себя. У вас есть стимул стремиться к качеству и потратить деньги эффективно. Это то, как вообще тратятся деньги в частном секторе. Второй тип – это когда вы тратите свои деньги на кого-то другого, например, когда вы покупаете кому-то ужин. Вы, конечно, беспокоитесь о сумме, которую вы тратите, но при этом в меньшей степени заинтересованы в качестве. Третий тип – это когда вы тратите чужие деньги на себя, например, когда вы обедаете за счет своей компании. У вас будет небольшой стимул, чтобы быть бережливым, но вы будете прилагать усилия, чтобы выбрать правильный обед. Четвертый способ – это когда чужие деньги тратятся на кого-то другого. Тогда у вас нет причин беспокоиться о качестве и стоимости. Вот так обычно правительство тратит ваши деньги из налогов. Политики редко несут ответственность за осуществляемые ими меры, и это оказывается вредным в долгосрочной перспективе. Они получают славу за свои добрые намерения и первые позитивные результаты своих программ. За долгосрочные негативные последствия (например, долги, которые должны быть погашены) будут отвечать их преемники. И наоборот, у политиков мало стимулов для работы над программами, которые приведут к результатам уже после того, как они покинут свой пост, потому что они будут приписаны будущим лидерам. Таким образом, демократические правительства неизменно тратят больше денег, чем они получают. Они решают эту проблему за счет повышения налогов, а еще лучше – поскольку налогами, как правило, возмущаются люди, которые должны платить их – путем заимствования денежных средств или просто печатания денег. (Заметим, что они часто заимствуют из банков фаворитов, которые затем получают экстренную финансовую помощь от правительства, если они слишком погрязли в долгах.) Они редко сокращают свой бюджет. Когда они говорят о "сокращении", они обычно имеют в виду замедление роста расходов. Печатание денег, конечно, приводит к инфляции, которая предполагает постоянное снижение стоимости сбережений населения. Заимствование денег вызывает рост государственного долга и приводит к выплате процентов для будущих поколений. В настоящее время государственный долг почти всех демократий в мире стал настолько высоким, что он вряд ли когда-нибудь будет погашен. Еще хуже то, что такие учреждения, как пенсионные фонды массово скупают государственный долг, предполагая, что это будет хорошей долгосрочной инвестицией. Это жестокая шутка. Многие люди никогда не получат пенсию, на которую они рассчитывали, потому что деньги, которые они вкладывают в свои пенсионные фонды, уже растрачены. Однако, несмотря на все эти проблемы, которые несет с собой демократия, мы продолжаем надеяться и верить, что после следующих выборов все изменится. Так мы застреваем в порочном круге: система не обеспечивает того, что обещает, люди разочаровываются и требуют исправления ситуации, политики все больше наращивают свои обещания, ожидания становятся еще больше, неизбежные разочарования становятся еще глубже, и так далее. Граждане в условиях демократии подобны алкоголикам, которые нужно пить все больше, чтобы достичь опьянения, в результате чего каждый раз похмелье оказывается все более тяжелым. Вместо того, чтобы сделать вывод, что им нужно держаться подальше от спиртного, они хотят только большего. Они совершенно забыли, как заботиться о себе, и больше не отвечают за свою собственную жизнь. Почему нам нужно меньше демократии Вопрос в том, как долго такая ситуация может продолжаться, учитывая недовольство в обществе и нестабильность политической и экономической системы. Многие люди понимают, что в системе что-то неправильно. Политики и авторитетные лидеры оплакивают фрагментацию политического ландшафта, переменчивость электората, поверхностность и погоню за сенсацией СМИ. Граждане жалуются, что политики не слушают их, что они не получают того, что им обещано, и что Конгресс является фарсом, издевательством над хорошим правительством. Тем не менее, они обвиняют в проблемах неправильно действующих политиков или сторонние вопросы, такие как иммиграция или глобализация, а не недостатки, присущие самой демократической системе. Сейчас никто не знает, куда выбираться. Каждый застрял в узости взглядов, которая называется демократией. Единственное "решение", о котором люди могут подумать – это "больше демократии", то есть еще большее вмешательство правительства. Молодежь употребляет слишком много алкоголя? Поднимите возраст, с наступлением которого разрешается употребление алкоголя! К хронически больным халатно относятся в домах престарелых? Отправьте туда побольше правительственных инспекторов! Отсутствуют инноваций? Создайте правительственную комиссию по инновациям! Дети получают слишком мало знаний в школе? Сделайте обязательным еще больше тестов! Растет преступность? Создайте новый департамент правительства! Регулируйте, запрещайте, заставляйте, препятствуйте, отбивайте охоту, проверяйте, инспектируйте, балуйте, реформируйте и, прежде всего, выбрасывайте деньги на решение этой проблемы. А что, если все это не сработает? В конце концов призыв к Великому Вождю будет услышан, сильный человек положит конец всем этим смешкам и установит Закон и Порядок. В этом есть своя логика. Если все должно регулироваться государством, то почему бы не сделать это должным образом с помощью великодушного диктатора? Долой бесконечное колебание, нерешительность, ссоры, неэффективность. Но это будет сделка с дьяволом. Мы получим закон и порядок, это правда. Но ценой этому будет конец свободе, динамизму и росту. К счастью, есть другой путь, хотя многим людям покажется трудно представить его себе. Вот этот способ: Меньше демократии. Меньше государства. Больше свободы личности. То, как этот либертарианский идеал может выглядеть на практике, является предметом последней главы данной книги. III. Навстречу новому политическому идеалу Иллюзией будет думать, что проблемы, с которыми сталкивается наше общество, могут быть решены с помощью «большей демократии», - не говоря уже о том, что демократия является лучшей из всех возможных систем. Демократия возникла в то время, когда правительство было относительно небольшим. Полтора века демократии, однако, привели к огромной экспансия государства во всех демократических странах. Это также привело к ситуации, когда мы должны опасаться не только государства, но и наших сограждан, которые способны поработить нас с помощью урны для голосования. Слепая вера в демократию в нашем обществе не является само собой разумеющейся. Это на самом деле довольно новое явление. Для многих читателей это может оказаться сюрпризом, но великие отцы-основатели Соединенных Штатов - такие люди, как Бенджамен Франклин, Томас Джефферсон и Джон Адамс – все без исключения были противниками демократии. Они едва ли были одиноки. Большинство классических либеральных и консервативных интеллектуалов в восемнадцатом и девятнадцатом веке, в том числе известные мыслители, такие как лорд Актон, Алексис де Токвиль, Уолтер Бэджет, Эдмунд Бёрк, Джеймс Фенимор Купер, Джон Стюарт Милль и Томас Маколей, были противниками демократии. Знаменитый консервативный писатель Эдмунд Бёрк писал: «Я уверен в том, что при демократии большинство граждан способно осуществлять наиболее жестокое угнетение меньшинства ... и что угнетение меньшинства будет распространяться на гораздо большее число людей и будет вестись гораздо яростнее, чем можно было бы ожидать когда либо под властью одного скипетра". Томас Маколей, известный британский либеральный мыслитель, выразил аналогичные чувства: "Я уже давно убежден, что чисто демократические институты должны рано или поздно уничтожить свободу, или цивилизацию, или и то, и другое». Это были вполне приемлемые идеи в те времена, как показывает Эрик Риттер фон Кюхнельт-Леддин в своей книге «Свобода или равенство» (1951 г.). Однако в конце девятнадцатого – в двадцатом веке классический либеральный идеал все больше отодвигается на второй план и заменяется верой в коллективизм - понятием, что человек находится в подчинении группы. Либерализм был заменен различными формами коллективизма - коммунизм, социализм, фашизм и демократия. Последняя сейчас слывет нашей идеей "свободы". Однако, как мы показали в этой книге, совершенно ложным будет отождествлять демократию со свободой. Классические либеральные мыслители прошлого признавали, что демократия, на самом деле – довольно умная форма социализма. Все, что осталось от нашей свободы, связано с классической либеральной традицией, которая все еще жива на Западе, а не с демократией. Эта классическая либеральная традиция, однако, находится под сильным прессингом. С каждым новым поколением, которое воспитывается в условиях ежедневной демократической пропаганды, которая распространяется повсюду вокруг нас, часть нашего либерального наследия отмирает. Никого не удивляет, когда женщины требуют квот на советах директоров компаний, когда государство запрещает курение в пабах, или когда правительство решает, чему наших детей учат в школе. Не каждый может согласиться с этими понятиями - но каждый считает вполне нормальным, что правительство должно принять решение о таких вопросах. Едва ли имеется возражение против того факта, что мы живем в системе, которая вмешивается в нашу жизнь вплоть до мельчайших деталей. Нет принципиальных возражений против идеи о том, что то, как все мы должны жить, должно решаться "демократически". Децентрализация и свобода личности Возможна ли альтернатива демократии? Общество без главенствующего государства, без мажоритарного правила? Свободное и кооперирующееся общество? Совершенно верно. Такая альтернатива срочно необходима, если мы не хотим скатиться к тирании и застою. Западный мир нуждается в новом идеале. Идеале, который сочетает в себе динамизм и свободу личности с социальной гармонией. Такой идеал не утопический, и он может быть достигнут. Первое, что необходимо сделать – это сократить роль государства. Люди должны восстановить контроль над своей жизнью и плодами своего труда. Без назойливых правил и налогообложения люди будут создавать безопасные, пригодные для жилья и устойчивые сообщества. Почему люди не могут тратить свои деньги, как они хотят, и оплачивать то страхование, здравоохранение и образование, которое они выбрали? Какое великое бедствие постигнет нас, если это произойдет? Зачем государству брать деньги населения с помощью налогов и принимать такие решения за него? Людям снова должна быть предоставлена свобода выбора для себя, чтобы решать свои проблемы так, как они считают нужным - по отдельности или, возможно, чаще совместно. Ибо без сотрудничества порядок и процветание невозможны. Но сотрудничество может действительно работать только на добровольной основе, на основе взаимного согласия. Люди должны восстановить контроль над плодами своего труда. Они должны иметь свободу создавать свои собственные местные - религиозные, коммунистические, капиталистические, этнические и так далее - общины. Они могут регулироваться "демократически", если жители хотят этого, или нет, если они этого не хотят. Рынок управления Патри Фридман, внук лауреата Нобелевской премии Милтона Фридман, однажды сказал: "Правительство – это сектор с очень высоким барьером для входа. В самом деле, вы должны победить на выборах или начать революцию, чтобы попробовать новую форму правления". Существует действительно очень небольшой выбор и конкуренция в правительстве. Люди считают важным, что компании конкурируют. Люди ожидают гибкого свободного рынка - автомобилей, одежды и страхования - с разнообразными поставщиками. Тогда почему бы не быть рынку управления, где правительства вынуждены будут конкурировать, и где граждане смогут легко перемещаться в другую правительственную область, чтобы жить и работать? В настоящее время люди могут переехать в другой город, но поскольку большинство налогов и законов исходит от федерального правительства, это ничего не меняет. Чтобы получить другой вид управления, люди вынуждены эмигрировать, что является огромным барьером. Мы знаем, что компании имеют тенденцию к образованию монополий и картелей в целях снижения конкуренции. Но у правительств также имеется эта тенденция. Посмотрите на концентрации государственной власти в Вашингтоне или Брюсселе. Однако в условиях свободного рынка у людей всегда есть возможность начать новый бизнес, чтобы бросить вызов существующим монополиям и картелям. Именно поэтому монополии, как правило, недолго существуют в частном секторе. Когда монополисты требуют высоких цен или злоупотребляют своим положением на рынке, это стимулирует другие компании войти на этот конкретный рынок. В управлении подобной конкуренции не хватает. Как истинные монополисты, политики не хотят конкуренции в управлении. Они предпочитают, чтобы все вопросы решались коллективно на центральном уровне. "Нелегальная иммиграция может быть решена только в европейском контексте," скажут они. Или "долговой кризис может быть разрешен только на международном уровне". Или "с терроризмом можно бороться только с помощью мощного центрального органа". Тем не менее, есть много маленьких стран в мире, которые не являются частью «блоков», и которые не страдают от экономических кризисов или терроризма. Точно так же мы должны верить, что образование, здравоохранение, финансы, социальное страхование и так далее, должны быть координированы и регулироваться как минимум на национальном уровне. Но нет никакой причины, почему это должно быть так. Децентрализация будет полезна для многих групп в обществе. В условиях местной автономии прогрессивные мыслители смогут осуществить свои прогрессивные идеи на практике, и консервативные мыслители могут сделать то же самое со своими ценностями, не заставляя других приспосабливаться к их образу жизни. Люди, которые хотели бы организовать экологическое сообщество хиппи, могут жить в соответствии со своими мечтами - за свой счет, конечно. Религиозная община, которая хочет, чтобы ее магазины были закрыты по воскресеньям, может сделать это. Подход «один размер подходит для всех» является ненужным и нежелательным. Децентрализация, в отличие от национальной демократии, является системой "живи и дай жить другим". Поэтому дадим возможность тысяче стран расцвести. Разнообразие в управление предполагает, что люди могут решить, в условиях какой системы они хотят жить. Они могут уехать в другой город или округ, если они хотят другого управления. Такая конкуренция гарантирует, что правители являются подотчетными, и вряд ли это тот случай, когда влияние гражданина ограничено выборами один раз в четыре года. Даже когда лишь немногие граждане фактически переезжают в другой район, это будет сильным стимулом для правителей усовершенствовать свою политику. Если не все централизованно, регионы могут выбирать направление, которое соответствует их обстоятельствам и предпочтения. Например, та или иная область может выбрать значительное сокращение налогов и регулирования в целях стимулирования экономической активности. Американский историк Томас Вудс отмечает, что политическая свобода возникла в Западной Европе именно из-за фрагментации и дифференциации, которая царила там исторически. Множество небольших юрисдикций сделали возможным для людей бегство из мест, где царило угнетение, в более либеральные места. Тиранические правители, таким образом, были вынуждены предоставить больше свободы. Децентрализация в Швейцарии Швейцария уже давно доказала, что децентрализация может работать успешно. Люди часто думают, что размер и централизации приносят процветание и другие преимущества. Тем не менее, Швейцария, которая не является ни членом ЕС, ни членом НАТО, доказывает обратное. С почти восемью миллионами жителей эта страна по населению примерно равна штату Вирджиния, и ее управление является сильно децентрализованным. Двадцать шесть кантонов - округов - конкурируют друг с другом и пользуются большой автономией. Кантоны были когда-то отдельными автономными государствами, а некоторые из них насчитывают менее 50000 жителей. Кроме того, в Швейцарии 2900 муниципалитетов – в самом маленьком из них около тридцати жителей. Это намного больше, чем в большинстве других европейских стран. Большая часть швейцарского подоходного налога уплачивается в муниципалитет и кантону, а не федеральному правительству. Муниципалитеты и кантоны сильно отличаются в области налогообложения и регулирования и таким образом конкурируют за благосклонность граждан и компаний. Конечно, хорошо известно, что Швейцария – очень успешная страна. Это высшая лига мира с точки зрения продолжительности жизни, занятости, благосостояния и процветания. Это одна из немногих стран в мире, которая не испытывала войн на протяжении более века. Несмотря на наличие четырех языков (немецкий, французский, итальянский и ретороманский), наблюдается социальная гармония, резко контрастирующая с ситуацией в Бельгии, где напряженность и конфликт интересов между говорящими по-голландски фламандцами и франкоговорящими валлонами постоянно угрожает расколоть страну. В то время как фламандцы жалуются, что им приходится платить за менее богатых валлонов, швейцарцы не испытывают таких трений из-за их децентрализованной системы. Конечно, Швейцария является демократией, но в стране так много и таких небольших демократических единиц, что стране удается избежать многих негативных последствий национальной парламентской демократии. Швейцария также показывает, как возможность отделения снижает напряженность. В 70-х годах прошлого века франкоговорящие жители кантона Берн чувствовал себя нехорошо представленными в преимущественно немецко-говорящей области, в которой они жили. Таким образом, в 1979 году франкоязычная община отделилась и образовала кантон Юра. На протяжении веков споры между различными этническими и языковыми группами урегулировались мирным путем таким способом. Поскольку швейцарские кантоны и общины малы, люди могут голосовать не только на выборах, но у них также есть выбор переехать, если они не удовлетворены управлением. Таким образом, плохие политики вытесняются хорошими политиками. Это не значит, что мы выступаем за швейцарскую модель как за идеал или как единственный возможный вариант. Но это пример, который показывает, как может работать децентрализованное правительство, и как это приводит к снижению налогов и большей свободе личности. Мы также не имеем в виду, что демократия – это всегда хорошо, пока она остается небольшой. Демократия даже с тремя людьми все равно остается неправильной, если никто не может выйти из нее. Тогда это может иметь такое же негативное воздействие, как демократия с десятью миллионами гражданами. Важно то, что люди сами могут определить, насколько большой должна быть административная единица, в которой они хотят жить, и какие формы правления у них есть. Это не обязательно должна быть демократия. Княжество Лихтенштейн (160 кв. км), Монако (2 кв. км), Дубай, Гонконг (1100 кв. км) и Сингапур (710 кв. км) не являются парламентскими демократиями. Но они являются успешными. Эти страны доказывают, что часто «малое прекрасно». Можно было бы подумать, что право на отделение и самоуправление приводит к конфликтам. Но этого не происходит. Рассмотрим, как работает свободный рынок. Каждый человек имеет право начать свой бизнес. Тем не менее, большинство людей наняты компаниями. Такое сотрудничество приносит пользу всем сторонам. Это также относится к странам. Люди могут выбрать быть независимыми, но большинство сочтет, что в их интересах присоединиться к обществу. И различные общества также решат, что в их интересах сотрудничать. Конечно, экономия, обусловленная ростом масштаба производства, может сократить расходы, но в каких масштабах это произойдет, может быть определено, только если у людей есть возможность свободно выбирать. Отделение не обязательно должно привести к полной административной автономии сразу. Любая форма децентрализации, в которой определенные обязанности передаются от центрального правительства местному, можно было бы назвать политическим отделением. Это может быть привлекательной (переходной) формой между полным отделением и текущей ситуацией. Как это может работать, видно на примере так называемых особых экономических зон, таких как Шэньчжэнь, которые китайское правительство создало в 80-х и 90-х годах прошлого века. В этих регионах было мало регулирования, были разрешены иностранные инвестиции и эти регионы проложили путь для остальной части Китая стать более свободными. Дубай также создал такие зоны свободной торговли, где существует незначительное количество норм торговли и трудового законодательства. Такие свободные экономические зоны могут послужить моделью для политически свободных зон, где люди могли бы экспериментировать с различными формами правления. Договорное Общество Люди часто думают, что если государство не обеспечит чего-то (например, плату за оперу или уход за престарелыми), этого и не произойдет. Но это менталитет людей бывшего Советского Союза, которые говорили: где бы мы были, если бы государство не заботилось о нас? Когда американский экономист Милтон Фридман посетил коммунистический Китай, официальные лица спросили его, кто был Секретарем США по Природным Ресурсам. Когда он сказал им, что такого человека не существует, они уставились на него, не веря ему. Они не могли представить, что производство и продажа сырья было возможно без государственного контроля. В прошлом люди не могли себе представить, какой была бы жизнь без короля. От короля ожидали, что он обеспечит своих подданных. Сейчас мы смотрим на государство и демократию таким же образом. Сегодня людям трудно себе представить, что граждане - перед приходом демократии – принимали власть короля. Но они странным образом принимают власть большинства безропотно. Тем не менее, мы видим, что самоорганизация без принуждения и контроля сверху происходит вокруг нас каждый день - часто вопреки нашим ожиданиям. Никто не думал, что что-то такое анархическое, как Википедия, интернет-энциклопедия, может быть успешной без центрального управления. Но это работает. Весь Интернет представляет собой совокупность многочисленных отдельных организаций, частных лиц и технологий, которые работают вместе без центрального управления. В начале развития всемирной паутины многие не могли поверить, что Интернет не имеет владельца, что он основан на индивидуальных добровольных договоренностях между тысячами организаций (Интернет-провайдеров, предприятий, учреждений), каждая из которых контролирует небольшую часть сети. В самом деле, наш идеал свободного общества будет похож на модель, на которой основан Интернет. В Интернете применяется лишь несколько простых правил, остальное открыто для всех желающих участвовать так, как им больше всего подходит. Главное правило – это общение через Интернет-протокол, TCP/IP. На этой основе миллионы компаний, организаций и частных лиц вольны делать свое дело - создавать свои собственные домены, предлагать свои услуги и общаться так, как они хотят. Люди могут также устанавливать новые протоколы поверх TCP/IP и выяснить, хотят ли другие следовать их примеру. Они могут предлагать новые услуги и посмотреть, могут ли они найти клиентов. Это разнообразие, свобода и самоорганизация в Интернете доказали, что они работают удивительно хорошо. Кроме того, в свободном обществе основным правилом является не совершение мошенничества, насилия и воровства. Пока люди придерживаются этого правила, они могут предложить любые услуги, в том числе те, которые в настоящее время рассматриваются как "общественные" услуги. Они могут также создавать свои собственные общины, которые считают подходящими - монархические, коммунистические, консервативные, религиозные или даже авторитарные, пока их «клиенты» присоединится добровольно, и пока они дают возможность другим организациям действовать самостоятельно. И эти общины могут насчитывать как десять человек, так и миллион. (Заметим, что в частной компании, такой как Walmart, работает два миллиона сотрудников). Когда у вас есть много различных административных единиц, люди всегда могут переехать, если им что-то не нравится, и правители прекрасно знают об этом. Их жители – не просто граждане, которые иногда могут голосовать, но и клиенты, которым они должны предоставлять качественное обслуживание для того, чтобы сохранить их. То же самое происходит на рынке. Если клиенту не нравится предлагаемая продукция пекаря, он не организует акции протеста для того, чтобы влиять на владельцев, а просто идет в другую пекарню. Наиболее вероятно, что небольшие общества будут основываться скорее на четких договоренностях, чем на влиянии, осуществляемом с помощью урн для голосования. В Соединенных Штатах и других демократических странах ни у одного гражданина нет контракта с правительством, в котором указаны их взаимные обязательства – например, что правительство предоставляет и по каким ценам. Подумайте о таких вопросах, как пенсии, здравоохранение, образование, субсидии, законы о труде и так далее. У граждан имеется расплывчатое и неопределенное обязательство платить налоги и соблюдать законы, в то время как у правительства имеется неопределенное обязательство предоставлять услуги. И правительство может менять правила в любой момент, независимо от любых результатов голосования. Это создает значительную правовую неопределенность. Вы можете делать взносы в пенсионный фон на протяжении многих лет, рассчитывая на то, что при выходе на пенсию вы получите определенные деньги. Тем не менее, правительство может поменять количество этих денег одним росчерком пера. Или вы можете арендовать жилище, думая, что вы можете аннулировать договор аренды в определенное время, как вдруг правительство внезапно решит, что к необходимому сроку аренды теперь применяются другие правила. Приличное общество должно быть основано на договорах, в которых уважаются права и все стороны знают о своей позиции – и правители не могут менять правила во время игры. И эти договоры не обязательно должны быть одинаковыми для всех. Так же, как и сотрудники компаний, разные граждане могут иметь разные контракты, в зависимости от района, в котором они живут или работают. Дорога к свободе Если технический прогресс является показателем будущего развития, то перспективы децентрализации внушают оптимизм. Технологическое изобретение – автомобиль – освободило людей в их мобильности. Изобретение противозачаточных таблеток предоставило людям больше сексуальной свободы, а женщинам – больше контроля над их собственной жизнью. Приход Интернета положил конец тому, что правящая элита мертвой хваткой держала средства массовой информации. Теперь каждый может публиковать новости, отправлять свои идеи по всему миру или может начать продавать товары в Интернете. На самом деле, технология является истинной демократической силой, значительно большей, чем сама демократическая система. В то время как демократия дает власть большинству, чтобы властвовать над меньшинством, технология стремится предложить людям власть над своей собственной жизнью. Демократия отнимает власть у людей; технология сообщает им эту власть. Это децентрализующая сила, которая может сделать посредника, правительство лишними в таких вопросах, как связь, финансы, образование, средства массовой информации и торговля. А поскольку свободный рынок делает технологию еще дешевле, она предоставляет даже самым бедным людям некоторый контроль над своей судьбой. Даже в Африке в настоящее время миллионы людей получают новые возможности, не из-за международной помощи, а благодаря компьютерам и мобильным телефонам, которые продолжают дешеветь. Таким образом, человечество прошло путь значительного прогресса в течение последнего столетия, и не из-за демократии, а вследствие развития технологий и частного предпринимательства. Техника, такая как iPhone, Walkman, и персональные компьютеры продвинули передовые технологические возможности в пределах досягаемости человека и способствовали его освобождению. С помощью таких сервисов, как Facebook, люди в состоянии выбирать к каким социальным контекстам они хотят принадлежать, даже не учитывая национальные границы, и без вмешательства государства. Кроме того, развитие английского языка как мирового языка и возможность путешествовать за умеренную плату сделали мир "меньше" и сделали переезд в другие страны проще. Все это означает, что конкуренция в отношении управления может работать очень хорошо. Уже все чаще люди выбирают, где они хотят работать или жить и под каким управлением. Миллионы людей живут и работают за рубежом. Мир с множеством мелких административных единиц, каждая со своими особенностями, находился бы в соответствии с этим развитием. Эти небольшие единицы могут выбрать сотрудничество друг с другом по некоторым вопросам, если это в их интересах, например, в энергетике, иммиграции и области транспорта. Они могли бы также сотрудничать по вопросам обороны, что могло бы быть важно, если бы возникло большое государство, стремящееся раздавить более мелкие общества. Экономически успешные и инновационные общества, скорее всего, нашли бы умные способы защитить себя от такого рода агрессии. Новая технология допускает даже создание совершенно новых стран. Институт Систединга, который основал в том числе вышеупомянутой Патри Фридман, пытается строить искусственные острова в международных водах. Эти острова могут обеспечить альтернативы существующей форме правления. Для того чтобы добиться децентрализации, наша нынешняя политическая система нуждается в радикальных изменениях, но их не так трудно реализовать, как можно было бы думать. Большие государственные организации могут быть демонтированы. Министерства образования, здравоохранения, социального обеспечения, экономики, сельского хозяйства, иностранных дел, помощи в развитии и финансов могут быть упразднены. Общество нуждается только в основных государственных услугах по обеспечению закона и порядка, и по решению экологических вопросов. Государство всеобщего благосостояния может быть преобразовано в систему частного страхования. Это позволит гражданам обрести свободу и безопасность. Они смогут оформлять страховку индивидуально или коллективно через профсоюзы или компании, в которых они работают. Состояние страхования, как мы знаем, таково, что оно постоянно подвергается произвольным изменениям со стороны правительства. Безопасность, которую обещает нам государство, является ложной и является предметом политической прихоти. Это необходимо прекратить. Забота о бедных и нуждающихся может быть реализована на местах. Государственный контроль над нашей финансовой системой должен быть отменен, так что правительства больше не смогут разрушать ценность наших деньги и вызывать подъемы и спады. В этом случае будет сформирован справедливый международный финансовый рынок, которым больше не будут манипулировать мощные правительства и финансовые институты, связанные с правительством. Короче говоря, большое демократическое государство-нация должно освободить место для более мелких политических образований, в которых граждане сами выбирают, как они хотят, чтобы формировалось общество. Везде, где это возможно, вопросы должны решаться на местном уровне на самом низком, насколько возможно, административном уровне. Если это означает конец Европейского Союза – что ж, тем лучше. Политики в Европе любят рисовать мрачные прогнозы, что произойдет, если Европейский Союз развалится. Но такие страны, как Норвегия и Швейцария, никогда не были членами ЕС и прекрасно существуют сами по себе. Иногда утверждается, что ЕС гарантирует свободную торговлю между европейскими странами. Если бы это было единственное, что он сделал, это было бы прекрасно, но он делает куда больше. "Внутренний рынок", созданный Брюсселем, не имеет ничего общего с экономической свободой. Напротив, ЕС буквально истекает законами и правилами, которые ограничивают экономическую свободу. Это строящаяся сверхдержава, которая уничтожит как свободу граждан, так и предприятий. ЕС представляет собой противоположность децентрализации - это воплощение централизации, неработающий бюрократический джаггернаут, где свобода личности даже больше подвергается угрозе, чем в национальной демократии. Чем быстрее это будет отменено, тем лучше. Светлое будущее Во многих отношениях будущее кажется светлым. Человечество накопило огромные знания и огромную производственную мощность - более чем достаточные для создания благополучия для каждого в этом мире. Кроме того, после падения кровавых коммунистических и фашистских режимов ХХ века, таких, как СССР, Китай и ряд других, во всем мире наблюдается тенденция к большей свободе. Большие сообщества людей получили больше личной и экономической свободы, что увеличило их достаток и благосостояние. Другие восстают против диктатуры, требуя больше свободы. Нет никаких причин для того, чтобы этот тренд не продолжался. Некоторым трудно представить себе жизнь без демократического национального государства, но похожие радикальные перемены происходили в прошлом. Как Линда и Моррис Таннехилл писали в своей классической либертарианской антидемократической книге «Рынок для свободы» (1970 г.): "Представьте себе феодального крепостного, прикрепленного законами к земле, где он родился и к социальному положению, в котором он родился, который трудится с утра до ночи примитивными инструментами только лишь для обеспечения своего существования, и который обязан делиться с хозяином своего поместья; его мысли скованы страхами и суевериями. Представьте, что вы пытаетесь рассказать этому крепостному о социальной структуре Америки двадцатого века. Вам бы, наверное, трудно было убедить его, что такая социальная структура может существовать, потому что он будет рассматривать все, что вы рассказываете, в контексте его собственных знаний и представлений об обществе. Он рассказал бы вам, без сомнения, со следами самодовольного превосходства, что если бы каждый человек, родившийся в сообществе, не имел конкретное и постоянно закрепленное социальное положение, общество быстро пришло бы к хаосу. Аналогично, говоря человеку двадцатого века о том, что правительство есть зло и, следовательно, является ненужным, и что у нас было бы гораздо лучшее общество, если бы у нас не было правительства, вероятно, вызвало бы вежливый скептицизм... особенно, если человек не привык думать самостоятельно. Всегда трудно себе представить работу общества, отличающегося от нашего собственного, и особенно более продвинутого общества. Это происходит потому, что мы так привыкли к нашей собственной социальной структуре, что мы склонны автоматически рассматривать каждый аспект более продвинутого общества в контексте нашего собственного, тем самым искажая картину, доводя ее до бессмысленности". Мы считаем, что национальное государство и демократия, сопутствующая ему, – явления двадцатого, а не двадцать первого века. Дорога к автономии и расширению прав и свобод будет продолжаться, но она не проходит через большие демократии. Она проходит через децентрализацию и организацию людей в меньшие административные единицы, разработанные самими людьми. Некоторые могут возразить, что большинство людей не способны быть свободными. У них нет ответственности или желания жить независимой жизнью. Ими должны управлять для их же собственного блага. Но это такой же аргумент, который выдвигался против отмены рабства или эмансипации женщин. Утверждалось, что рабство не должно быть отменено, потому что черные не смогли бы заботиться о себе - и в любом случае, большинство даже не захотело бы быть свободными. Утверждалось, что женщины не должны иметь равных прав, потому что они не в состоянии зарабатывать себе на жизнь и справляться с требованиями самостоятельной жизни. Но реальность доказала противоположное. Произойдет то же самое, когда демократическое государство-нянька будет отменено. Люди оказываются на удивление самостоятельными, когда они получают такую возможность. Конечно, они не решат жить индивидуалистически, но будут самоорганизованы в группы по их собственному выбору, в компании, клубы, профсоюзы, ассоциации, группы с особыми интересами, общины и семьи. Освобожденные от отупляющего контроля бюрократии и демократического правления большинства, они изменят мир таким образом, как мы не можем предвидеть сейчас. Линда и Моррис Таннехилл выразили это такими словами, "Многие нежелательные условия, которые люди считают само собой разумеющимися сегодня, будут отличаться в обществе, совершенно свободном от правительства. Большинство этих различий будет происходить от рынка, освобожденного от мертвой хваткой вцепившегося в него государственного контроля - как фашистского, так и социалистического - и таким образом, они способны будут создать здоровую экономику и обеспечить значительно более высокий уровень жизни для всех". Это время для того, чтобы внезапно осознать тот факт, что демократия не ведёт к свободе или автономии. Она не решает конфликтов и не освобождает продуктивную и творческую силу. Совсем наоборот. Демократия создает противоречия и ограничения. Централизованные и принудительные аспекты демократии приводят в результате к организованному хаосу, в то время как индивидуальная свобода и динамика неорганизованного рынка обеспечивают спонтанный порядок и процветание. Для себя люди предпочитают свободу принуждению. Они предпочитают иметь непосредственный выбор на свободном рынке, чем просто указывать свои предпочтения в кабине для голосования. Есть ли кто-нибудь, кто предпочел бы, чтобы правительство для него выбирало автомобиль, а не он сам мог бы выбрать свой собственный автомобиль? Настало время, когда люди понимают, что свобода, которую они хотят для себя, должна быть также предоставлена другим, что их свобода не может продолжаться, если другие не пользуются такой же свободой, что в конце концов они сами становятся жертвами насилия, которое они - демократически - практикуют над другими. Они попадают в ловушку, которую они сами сделали. Переход к меньшей демократии и большей свободе может показаться пугающим для некоторых людей. Мы все выросли в национально-демократических национальных государствах и бесконечно подвергались воздействию социал-демократических идей. Нас учили, что наше общество является "лучшим из всех возможных миров". Тем не менее, реальность менее привлекательна. Пора изменить эту неприятную реальность. Правительство – это не доброжелательный Санта-Клаус. Это эгоистичный, вмешивающийся во все монстр, который никогда не будет удовлетворен и в конечном итоге задушит независимость и самостоятельность своих субъектов. И этот монстр поддерживается демократией: идеей о том, что жизнь каждого человека может контролировать большинство. Пора отказаться от идеи, что человек - и, следовательно, государство - имеет право на управление, что нам будет лучше, если правительство определяет, как мы живем и тратим наши деньги, а не мы сами делаем это, что демократическая идеология «один размер подходит для всех» принесет гармонию и процветание, что мы получаем выгоду от демократического принуждения. Пришло время освободиться от тирании большинства. Нам нечего терять, кроме цепей, которые связывают нас друг с другом. Послесловие Либертарианство и демократия Наша критика демократии изложена с либертарианской точки зрения. Либертарианство - это политическая философия, основанная на собственности на себя, то есть праве каждого человека на собственное тело и жизнь, и, таким образом, на плоды своего труда. Альтернативой самоуправления является то, что некоторые люди имеют власть над жизнью и результатами чужого труда (или - но это очень нереалистично - что каждый управляет каждым). В соответствии с либертарианством такая ситуация несправедлива. Либертарианство основано на принципе, что люди не обязаны приносить себя в жертву коллективу, как это имеет место при социализме, фашизме и демократии. Для либертарианца индивидуальная свобода (право собственности на себя) не означает "право" на труд, образование, здравоохранение, жилье, или некоторые другие блага, так как такие «права» подразумевают обязанность других людей обеспечивать эти блага. Если человек вынужден жертвовать собой ради других, это не свобода, а рабство. Свобода означает, что каждый имеет право делать то, что он хочет, с их жизнью и имуществом, до тех пор, пока он не вмешивается в жизнь и собственность других лиц. Короче говоря, либертарианцы выступают против инициации физической силы. Основной целью либертарианской системы правосудия является защита личности от всех форм насилия. Либертарианцы выступают в пользу всех свобод, которые вытекают из принципа самоуправления. Например, мы за свободу религии, свободу эвтаназии, легализацию наркотиков, свободу слова, и так далее. Мы также за право людей собираться в ассоциации, сотрудничать и торговать свободно, то есть за свободный рынок. Мы считаем, что отдельные люди и группы людей имеют право принимать свои собственные правила, касающиеся использования их имущества. Подобно тому, как каждый имеет право решать, кого он приглашает в свой дом, владельцу бара должна быть позволено решить, разрешено ли курение в его баре и работодателем должно быть разрешено принять решение о дресс-коде в своей компании. Любой волен не посещать бар, или не работать в компании, если им не нравятся правила. По этой причине либертарианство против анти-дискрриминационных законов. Такие законы несовместимы с принципом свободной ассоциации. Правительство постановляет: Вы будете ассоциированы, нравится вам это или нет! В противоположность этому, либертарианство основано на свободе выбора, все отношения и сделки должны быть добровольным. Дискриминация означает относиться по-другому. Конечно, смешно не хотеть объединяться с геями, евреями, немцами, или кем угодно – но принцип свободы означает, что никто не должен оправдывать свой выбор, каким бы смешным он ни был. Вам не нужны веские причины не делать что-то. Либертарианство отстаивает право людей делать вещи, или не делать вещей, которые могут быть неприятными для других - так же, как свобода слова означает, что люди имеют право выражать свое мнение, с которым другие могут быть не согласны. Единственное обязательство людей - воздерживаться от инициирования силы по отношению к другим. Антидискриминационные законы, по сути, сами представляют собой форму насилия, так как они заставляют людей объединяться с другими против их воли. Должны ли мы заставлять старушек ходить по темным аллеям, где собирается агрессивно настроенная молодежь? Должны ли мы заставить людей ходить на свидания с теми, кого они находят непривлекательными? Конечно, нет. Но тогда по какому праву правительство вынуждает работодателей нанимать людей, которых они не хотят нанимать? И по какому праву правительство заставляет владельцев ночных клубов принимать клиентов, которых они не хотят принимать? Как либертарианцы мы считаем, что такие формы не только неправильны, но и контрпродуктивны. Они приводят к ненависти и конфликтам, а не к терпимости и гармонии. Либертарианство не является ни "левым", ни "правым", ни прогрессивным, ни консервативным. Прогрессивисты поддерживают государственное вмешательство в экономику, но готовы (иногда) допустить разумную степень личной свободы. Консерваторы выступают в поддержку государственного вмешательства в личный выбор, но готовы (иногда) разрешить в разумной степени экономическую свободу. Но оба этих течения объединяет то, что они считают отдельного человека подчиненным государства, коллектива. Либертарианство является единственной политической философией, которая утверждает, что коллектив не имеет права управлять человеком. Либертарианство является единственной политической философией, которая выступает против начала инициации насилия в принципе, то есть против любого использования силы, за исключением самообороны. Основываясь на этом принципе, либертарианство также выступает против колониализма, империализма и иностранного вмешательства. Либертарианство не является новомодной философией, оно основано на вековых традициях. Идеи великих либеральных мыслителей семнадцатого и восемнадцатого веков были очень близки к либертарианскому идеалу. Сегодня мы обозначаем их философию как "классический либерализм", чтобы отличить ее от нынешнего "либерализма", который на самом деле является вариантом социал-демократии, а не философей свободы. В девятнадцатом веке либертарианство защищали ряд «анархо-капиталистов» и группа классических либеральных экономистов, в основном из Австрии. Современный академический центр либертарианства в Соединенных Штатах – это институт Мизеса, названный в честь великого австрийского экономиста, сторонника свободного рынка Людвига фон Мизеса. В 1974 году Фридрих Хайек, ученик Мизеса, получил Нобелевскую премию по экономике. Самым известным либертарианским мыслителем двадцатого века был еще один ученик Мизеса, американский экономист и разносторонний интеллектуал Мюррей Ротбард. Его книга «К новой свободе», вероятно, пока самое лучшее введение в либертарианство из существующих. Тем не менее, Мизес и Ротбард никогда не производили тщательного анализа феномена демократии. Первый либертарианской мыслитель, который сделал это - немецкий экономист Ганс-Герман Хоппе, который живет и работает в США. Его книга «Демократия: Низвергнутый Бог» (2001 г.) является пока что стандартным либертарианским трудом в этой области. В последние годы, отчасти благодаря работе Хоппе, идея демократии привлекает все больше внимания либертарианских писателей, но большую часть их критики можно найти только в статьях, опубликованных в различных журналах и на либертарианских веб-сайтах, таких как Mises.org. Насколько нам известно, ни одной полноценной популярной либертарианской работы по критике демократии никогда не было опубликовано. Мы надеемся заполнить этот пробел с с помощью этой книги. Для получения дополнительной информации об этой книге посетите наш сайт www.beyonddemocracy.net. В Нидерландах больше информации о либертарианстве можно найти на сайте на голландском языке Франка Карстена, www.meervrijheid.nl. Приложение Некоторые цитаты о демократии "Демократия никогда не длится долго. Вскоре она чахнет, истощается и убивает себя. Никогда не было демократии, которая не совершила бы самоубийство". - Джон Адамс, второй президент Соединенных Штатов "Демократия - это не более, чем правление толпы, когда 51 процент людей может забрать права остальных 49 процентов". - Томас Джефферсон, третий президент США "Мы считаем, что социализм и демократия едины и неделимы". - Социалистическая партия США "Каждые выборы - это своего рода предварительный аукцион по продаже краденного". - Генри Луис Менкен (1880-1956), американский журналист и эссеист "Как мы можем продолжать обеспечивать прогресс, если мы все чаще принимаем образ жизни, при котором никто не хочет взять на себя ответственность на себя, и каждый ищет безопасности в коллективизме? Если эта мания будет продолжаться, мы скатимся к социальной системе, в которой у каждого человека руки запущены в чужой карман". -Людвиг Эрхард, бывший канцлер Германии и создатель послевоенного немецкого экономического чуда "Неограниченная демократии, подобно олигархии – это тирания, которая распространяется на большое количество людей". - Аристотель "Правительство является большой фикцией, с помощью которой каждый старается жить за счет всех остальных». - Фредерик Бастиа (1801-1850), французский классический либеральный теоретик и политический экономист "Когда люди будут считать, что они могут создавать себе деньги голосованием, это ознаменует конец республики". - Бенджамин Франклин, государственный деятель, ученый, философ, один из отцов-основателей Соединенных Штатов "Те, кто просят больше государственного вмешательства, просят, в конечном счете, больше принуждения и меньше свободы". - Людвиг фон Мизес, австрийский экономист и великий защитник свободного рынка "Жизнь, свобода или собственность ни одного человека не остаются в безопасности, пока заседает законодательная власть". - Марк Твен (1835-1910), американский писатель "Демократия – это воля народа. Каждое утро я с удивлением читаю в газете, чего я хочу". - Вим Кан, голландский комик Об авторах Карел Бекман - писатель и журналист. Он является главным редактором онлайн-издания European Energy Review. До этого он работал журналистом в голландской финансовой газете Financieele Dagblad. Его личный сайт www.charlieville.nl. Франк Карстен является основателем Stichting Meer Vrijheid (Фонд Большей Свободы), голландской либертарианской организации, которая действует с целью уменьшения налогов и государственного вмешательства. Он регулярно появляется на публике с выступлениями против растущего вмешательства государства в жизнь граждан. ------------------------------------------------------------------------------- http://translatedby.com/you/beyond-democracy/into-ru/trans/ Оригинал (английский): Beyond Democracy (http://www.amazon.com/Beyond-Democracy-ebook/dp/B007692VDW) Перевод: © Дана Бейсалиева, Станислав Жарков, Дмитрий Кулаков, Miralin. translatedby.com переведено толпой